Нью-Йорк

Ах, Нью-Йорк, мой Нью-Йорк…. 

Путеводитель с комментариями

Эта книга – заказная! Заказали ее мои туристы, которых я уже добрый десяток лет вожу по этому огромному, прекрасному и ужасному городу, воспетому и проклятому многими и многими талантливыми людьми. 

                 

"Я приросла к Нью-Йорку кожей.

Полетаю - и назад в его стихию.

Кто в Нью-Йорке поживет, уже не может

Без его безумной вечной аритмии"

Так написала молодой поэт Маша Школьник. И я с ней солидарен. "Столицей мира"  назвал его папа Иоанн-Павел II. Но туристы хотят сохранить в память о путешествии не только свои физиономии на фоне небоскребов. Где купить на русском языке книгу о Нью-Йорке?- спрашивают они. Рассказываю о вышедших, кстати весьма толковых, путеводителях. – Нет - отвечают они - нам бы путеводитель с вашими рассказами, байками, как вы их называете. Вот и выполняю их заказ.

Зима. Затишье. Туристическая волна спала. До весны, до апреля, с его безумием цветения сакуры в Вашингтоне, есть время вспомнить и историю, и повседневность, и культуру и быт, и нравы, и обычаи этого великого города.  

Уж не обессудьте, но пишу так, как и рассказываю своим туристам.  Признаюсь, не все байки имеют строго документальное подтверждение: где-то читал, что-то слышал от своего коллеги-гида…

Но в любом случае я стараюсь это оговорить.

Итак, в путь, мой дорогой читатель-турист!

Начало
"Нью-Йорк – это человечество, спрессованное в город"
~Евгений Евтушенко~

В начале был Авантюрист. Первым европейцем в этих местах, в далеком 1524 году, явился итальянец по происхождению, рожденный в прекрасном городе Флоренция, но состоящий на службе французского короля, некий Джованни Ди Верразано (правда, есть версия, что родился он в Лионе, где была довольно большая колония итальянцев). Был он отважным моряком, искателем приключений. Биография его довольно темна и запутанна. 

  По одной из версий служил он капитаном корабля в Венеции и однажды, по пьянке, утерял мореходные карты (что являлось государственной тайной). Полагалось за это смертная казнь, которую из милости заменили галерами. Век гребца на огромных галерных веслах был недолог. Но итальянцу повезло, его корабль захватили пираты и он добровольно вошел в их нестройные, пестрые  ряды.

Да недолго длилась вольница: пиратский корабль взяли на абордаж

моряки тунисского бея и бедного Джованни продали в рабство. Откуда его и выкупили францисканские монахи. Нищий, в рубище, он каким-то чудом пробился ко двору короля Франциска I и убедил того снарядить корабль под его руководством для открытия далеких земель,  богатых золотом (талантливый был, очевидно, человек: в наши дни он несомненно стал бы популярным политиком или телевизионным ведущим). 

И вот в январе 1524 года с ведома короля корабль «Ля Дофин», что означает "наследник", снаряженный на деньги лионских банкиров, отправился к берегам Америки. Правда в те времена мореходы не были убеждены, что их ждет земля, а не продолжение океана. Был проложен путь к Южной Америке, а  что находится между нынешней Флоридой и Ньюфаунлендом не знал никто.

Плавание было долгим и мучительным. Где он впервые пристал к земле точно неизвестно. Джованни, натура романтическая, новооткрытым землям и водам давал яркие, цветистые названия типа "Аркадия" или "Лес лавров", которые очень трудно привязать к известным географическим точкам. Но 17 апреля 1524 года он бросил якорь в одном широком заливе, который тут же нарек Ангелома. Исходя из его описаний, это и была бухта нынешнего Нью-Йорка.

Правда, из-за приближающего шторма он вскоре снялся с якоря и был таков. Никаких прoмеров бухты он не провел, реку, впадающую в нее, не исследовал. Домой он вернулся, естественно, без золота (здесь его отродясь не бывало), захватив с собой только одного малолетнего индейца. Король был, конечно, очень раздосадован таким никчемным, с его точки зрения, результатом. 

Но талантливый авантюрист сумел убедить еще раз лионских купцов и снарядили еще одну экспедицию. Направился на сей раз бедолага Джованни к архипелагу Карибы  и вскоре ввязался в междуусобные разборки между различными индейскими племенами. Как только его шлюпка пристала к берегу и он сошел с нее, из-за кустов выбежала ватага местных любителей человечины, которая разрубив его на куски, тут же стала жарить на костре. Все это происходило на глазах у потрясенной команды корабля, где находился и младший брат капитана. Вот такая жуткая кончина.

А бухту нью-йоркскую и реку, впадающую в нее, в 1609 году подробно измерил и описал суровый шотландец Генри Хадсон, находившийся на службе Голландской Вест-индской компании.

В 1909 году мэрия Нью-Йорка вознамерилась отметить монументом 300-летие открытия этих мест Генри Хадсоном. Но не тут-то было. Могучая итальянская община запротестовала: - Первым был наш Джованни…

- Да, отвечали им, - но вдь он никакого следа не оставил, ничего не описал толком, даже глубину не измерил…

- Все равно первый! – упорно стояли на своем итальянцы. И вот, к 300-летию истинного открытия этих мест Генри Хадсоном, памятник в исторической зоне Беттери Парк поставлен….Джованни Ди Веразанно.

На постаменте гордо высится  бюст могучего воина, а у подножия – женщина с мечом, олицетворяющая мужество, храбрость, упорство.

Мне это напоминает известную байку о том, как один одессит навестил своего московского друга. Тот повез его по городу, демонстрируя достопримечательности столицы:

• А вот памятник Гоголю!
• Знаю, - кивает головой гость. – Он написал «Муму»
• Нет, - поправляет его более эрудированный москвич, - «Муму» написал Тургенев.
• Странно, - удивляется одессит, - «Муму» написал Тургенев, а памятник почему-то Гоголю?!

 Это не единственная память о незадачливом итальянце. Его именем назван потрясающей красоты мост, связывающий Бруклин с другим районом Нью-Йорка Стайтен-Айлендом. Мост этот входит  во все хрестоматии мира, посвященные мостостроению.

А нам, недавним эмигрантам, урок: вот что значит сила дружной, объединенной общины!

И все-таки первым европейцем, оставившим реальный след в истории Нью-Йорка был капитан Генри Хадсон. Он не только детально описал бухту, измерил ее, но и поднялся верх по реке, впоследствии названной его именем Хадсон Ривер, на расстоянии 250 миль. Река была так широка в ее устье, что он подумал, будто открыл пролив между Атлантическим и Тихим океанами. Это была эпоха великих географических открытий, и успешные поиски кратчайших водных путей из океана в океан были голубой мечтой всех мореплавателей. Но,  увы,  через   250 миль  Хадсон   натолкнулся   на 

пороги, понял, что это река, и остался там зимовать. На месте той зимовки впоследствии и появился небольшой городок Олбани, ныне столица штата Нью-Йорк.

Я обратил внимание, что сколько бы я не упоминал фамилию Хадсон и название одноименной  реки, ни один мускул обычно не шевелится на лицах моих туристов. Но стоит мне произнести это имя так, как оно записано в нашей географии,  как чело светлеет и слышу радостные

возгласы: - Ну, конечно, знаем.... А как же....

Вы уже догадались, что речь идет о Генри Гудзоне. Переиначивать иностранные имена – наша российская страсть. Весь мир знает несчастного короля Чарльза I, которому в 1649 году по приговору парламента отрубили голову. Только в нашей истории он значится как Карл I, хотя такого имени у англичан не бывало. Или другой пример, из области более близкой мне по предыдущей профессии кинорежиссера.

Сразу же после войны на взлете итальянского неореализма была создана картина о несчастной судьбе красивой девушки, которая очень хотела выйти замуж, но встречавшиеся  на ее пути мужчины обманывали ее, деревенскую простушку, и получив искомое, исчезали. В главной роли снялась кинодива Сильвана Пампанини, с потрясающей красоты длинными ногами (впечатление детское, а ведь помню!)

Фильм в Италии шел под очень точным социально значимым названием: - "Дайте мужа Анне Дзаккео". В нашем советском прокате оно было переиначено в сиропно-мелодраматичное: "Утраченные грезы" (!?)

Генри Хадсон оставил след не только в истории Нью – Йорка. Был он человеком многих  угодий, обладал массой талантов: и мореплаватель, и исследователь, и купец, и воин. Типичный человек эпохи позднего Возрождения.

Плавал он и севернее наших широт, и не зря огромный залив в Канаде носит его имя. Но, увы, яркие, сильные личности редко покойно кончают свои бурные дни. Во время очередного плавания к берегам северной Америки, команда, подстрекаемая его помощником, взбунтовалась и решила податься в пираты. Генри Хадсона с его малолетним сыном и несколькими оставшимися верными матросами посадили в шлюпку и отпустили на волю волн. С тех пор о них никто ничего не слышал.

Но имя отважного капитана осталось на географической карте, в истории Нью-йорка, и в нашей с вами Памяти!

Беттери Парк

Если перефразировать первые строки старинной русской летописи "Откуда есть и пошла земля Русская...", то можно сказать, что мы находимся там .... "откуда есть пошла земля нью-йоркская..." Самая южная  оконечность острова Манхэттен (длина  - 14,2 мили, ширина в узком месте – 2,5 мили), на которой голландцы соорудили небольшой форт, этакую крепостицу для защиты от внешних врагов. 

Прошли годы, и уже в 1811 году,  когда явственно назревала англо-американская война, крепость передвинули и перестроили. Стала она мощной, кирпичной, с толщиной стен в некоторых местах до 2,5 метров. 

Установили батарею в 25 пушек. Но, ирония судьбы. Пушки эти так никогда не стреляли. Крепость же в 1825 году получила имя губернатора Нью-Йорка де Витто Клинтона, чьими стараниями она и была возведена – "Кестл Клинтон" (Замок Клинтона).

Всю же прилегающую площадь нарекли Беттери парк из-за этих пушек.

Располагался здесь городской парк, благо протоку, отделявшую крепость от берега, засыпали. Праздничные гуляния, фейерверки, театральные представления. Зрители приходили со своими стульчиками или располагались прямо на траве.

В наши дни такую идиллию можно наблюдать, пожалуй, только на большой поляне Центрального парка, вмещающей 15 тысяч человек, где летом идут бесплатные оперные представления.Так что у этой традиции давние корни, еще с XVII века. Но все это было потом. 

Мы же вернемся в те давние времена, когда только начинался Нью-Йорк. Селились здесь небольшими общинами еще с самого начала XVII века, причем поселенцев, в основном голландцев, привлекали более плодородные земли нынешнего Бруклина, чем каменистый и болотистый Манхеттен. Но массовая колонизация началась в 1624 году, когда к этим берегам пристала большая экспедиция во главе с генеральным директором голландской Вест-индской компании Питером Минуитом ( в истории более известна Ост-индская компания, освоивавшая Индию, Цейлон, Малайзию). В те годы и состоялась известная покупка острова  у индейцев  за 

24 (?) доллара. Ну, долларов, положим, тогда и в глаза  никто не видывал, но факт покупки действительно состоялся. 

В письме капитана голландского судна руководству компании об этом сообщается так: "Они (голландские поселенцы) купили остров Манхэттен у дикарей за 60 гульденов". Всё.

Уже в середине ХХ столетия экономисты приравняли эти 60 гульденов к 24 долларам в масштабе цен своего времени. И пошла эта история гулять по многочисленным книгам, брошюрам, статьям, как пример удачного вложения капитала. Купили за 24 доллара, а сколько сегодня стоит Манхэттен?! "Сделкой тысячилетия" прозвали эту покупку. И во всех этих рассуждениях подспудно проглядывала одна идея: вот де  какие умные, ушлые, "продвинутые"  (как модно сейчас говорить) белые, и какие дикари, простодушные дети природы, лопоухие индейцы.

При ближайшем же рассмотрении все оказывается не совсем так, а зачастую и совсем не так.

Начнем с того, что у индейцев не было частной собственности на землю. Экономическое мышление у них было сродни советскому: - "И все кругом колхозное, и все вокруг мое…"

Остров был окраиной расселения большого объединения племен, носивших общее имя алгонкинов. Жили они, в основном, на территории нынешнего штата Нью-Джерси, а сюда приплывали поохотиться и порыбачить. И когда,  за прикладывание пальца к бумаге, вождю одного из племен (это были ленаппы) предложили топоры, ножи, бусы, зеркало (в котором вождь мог лицезреть свою морду лица) восторг был всеобщий. 

Кстати, и не такие уж маленькие деньги это были по тем временам. По некоторым публикациям эта сумма соответствовала зарплате Питера Минуита.

А затем произошло то, о чем умалчивают популярные американские путеводители. Прослушав об этой сделке, на остров зачастили представители всех других окружающих племен. И все требовали такой же дани (будем называть вещи своими именами). И на меньшее они не соглашались. Дабы избежать конфликта губернатор Минуит был вынужден все платить и платить. 

Так что индейцы  как бы предвосхитили трюк одессита Рабиновича, который продавал знаменитый оперный театр всем желающим. Он продал его немцам, полякам, австрийцам… Продолжал бы сию операцию и дальше, если бы его полиция не остановила. 

А далее началось совсем несусветное. Индейцы продолжали наезжать на остров, стрелять дичь, ловить рыбу. И когда колонисты возмущались:  ---- Вы остров продали. Он уже не ваш, - индейцы искренне недоумевали: - А чем мы вам мешаем ? Стреляйте тоже дичь, ловите рыбу…

Начались стычки, переросшие в военные действия. И пришлось голландцам строить для защиты от индейцев сперва стену деревянную (нынешняя Уолл стрит), а затем прорывать целый канал (теперь центр китайского района Канал-Стрит).

Так что, еще неизвестно, кто умный, а кто глупый в этой истории.

В 1926 году на территории Беттери парка был воздвигнут памятник этой сделке купли-продажи в виде огромной мачты с барельефом в нижней части, где Питер Минуит в полной парадной форме стоит перед индейским 

вождем в набедренной повязке со свитком в руках. А у индейца соответственно связки бус. Такой вот обмен. На вершине мачты три флага: США, штата Нью-Йорк и третий, глядя на который туристы с недоумением  спрашивают: - А причем тут Канада? Ибо на белом фоне видят кленовый лист. Но это не канадский флаг, лист не кленовый, а  символ парковой службы Нью-Йорка – лист английского сикомора. Огромная, могущественная организация, Парковая служба, и владеет Беттери парком.

Поселение это свое голландцы ностальгически назвали Новым Амстердамом, а все поселки по восточному побережью Атлантики, которое ими бурно заселялось, известны как Новые Нидерланды. И длилась их относительно  мирная жизнь целых 40 лет.

Как жили люди в Новом Амстердаме

Помните, в советские времена в газетах и журналах была такая популярная рубрика: "Их нравы". В ней вовсю клеймили растленный буржуазный Запад. Особенно славился этим журнал "Крокодил". Сколько сарказма выливалось на страницы по поводу, скажем, мюзикл Кола Портера "Целуй меня, Кэт", поставленного по сюжету шекспировской комедии  «Укрощение строптивой», «Кощунство», «Издевательство над классикой», "Варвары от культуры", как только не поносили спектакль. (Кстати, возобновленный "Целуй меня, Кэт" до сих пор идет на Бродвее, собирая тысячи зрителей, в том числе и гостей из бывшего Советского Союза). Но время не стоит на месте и нравы и отношение к ним меняется. 

В голландские времена нью-амстердамская жизнь была простой, я бы даже сказал, патриахальной. Занимались колонисты охотой, земледелием, рыболовством и очень успешно выменивали меха у индейцев на различные товары.

Американский писатель Вашингтон Ирвинг в своей сатирической "Истории Нью-Йорка" и новеллах тонко подметил разницу в подходе к жизни голландцев и англичан. Первые инертны, довольны жизнью, собою и блгодарны господу за то, что имеют. Англичане же, воплощенные в облике коннектикутских янки, торопливы, суетливы и всегда хотят больше, чем у них есть…

Голландцы были свободолюбивы и особого трепета перед властью не испытывали. Однажды губернатор со товарищи переправился из Манхэттена в Бруклин дабы поохотиться. Добычи не было, время шло, проголодались и набрели на фермерскую усадьбу. Зашли в дом, (а двери в те райские времена хозяева не считали нужным запирать), нашли еду, очевидно приготовленную хозяйкой для своей семьи и…закусили.

Вернувшись к концу трапезы матрона была вне себя от ярости и набросилась на губернатора с яростными упреками, чем де она будет кормить мужа и сыновей  возвращающихся с работы. Он с трудом ее успокоил, клятвенно пообещав подарить ей первую корову, которая прибудет из Голландии. И слово свое сдержал. Надо сказать, что расплата была более, чем щедрой. Скот завозили из метрополии на парусниках, а это сколо двух месяцев пути. И ценился он очень дорого. Ибо, как гласит русская народная мудрость: - За морем телушка-полушка, да рубль перевоз!

Особого расцвета колония достигла при легендарном губернаторе Питере Стайвесанте. Он был, что называется, крепкий хозяин. Оборонял рубежи от англичан и шведов. Навел в городе порядок. При нем экипажи могли ездить только по Бродвею, жителям запрещалось выпускать живность на улицы, строились церкви и арестные дома для пьяной матросни…

Историк Чарльз Херинк так его охарактеризовал: - Стайвесант был, что называется, суров, но справедлив. Его обвиняли во многих грехах, в том числе в несговорчивости, поскольку он всегда следовал уставу или букве закона. - Но "твердоголовый Пит" был абсолютно и категорически неподкупным человеком. Думаю, он был одним из самых честных губернаторов Нью-Йорка.

Губернатор считал, что тяжко работающие колонисты должны по субботам и праздникам вовсю веселиться и поощрял народные гуляния с изрядной выпивкой. В праздники бедняков поили и кормили бесплатно. Но спуску инакомыслящим он не давал. Тот же Вашингтон Ирвинг в своей развеселой "Истории Нью-Йорка" рассказывает такую байку.

Однажды вечером перед жителями на народном собрании витийствовал некий сапожник  и вовсю критиковал губернатора.

Внезапно появившийся Стайвесант прервал его вдохновенную речь таким вопросом:  - Послушай-ка, господин хороший, не починишь ли ты мне часы?  Сапожник честно признался, что в часах ничего не понимает.

 – Тогда почему ты пытаешься починить механизм управления, в котором ты разбираешься еще меньше?! - гневно спросил его губернатор. – Занимайся своим делом, а не то я сдеру с тебя кожу себе на сапоги. 

Вся эта идиллия кончилась к сентябрю 1664 года, когда в бухте Нью-Амстердама появилась военная эскадра англичан. Два новеньких фрегата, 350 вооруженных матросов, 55 пушек… Помните, из истории, как Людовик ХIV, похлапывая по жерлу пушки, сказал: "Последний довод короля!" Довод оказался довольно убедительным и колония без единого выстрела отошла во власть английского короля, и Нью-Амстердам был переименован в честь брата короля герцога йоркского Нью-Йорком.

Старый вояка Питер Стайвесант, конечно, не собирался сдаваться без боя. Но… никто не хотел умирать. Перепуганные колонисты обратились к нему с петицией, убеждая сдать город, так как он не готов к осаде. Говорят, мужественный старик сломался, когда увидел подпись своего 18-летнего сына Балтазара Стайвесанта. Едва сдерживая слезы стыда, губернатор подписал документ о сдаче.

Рассказывают, что он удалился в свое имение (недалеко от нынешней улицы Лексингтон) и никогда не приезжал в изменивший присяге город. В его доме даже кресло стояло так, чтобы не видеть Нью-Йорка.                

  Но сам город его не забыл и чтит память великого губернатора Питера Стайвесанта. Его именем названы улицы и площади. Лучшая городская школа для особо одаренных детей (куда принимают не по месту жительства, а по результатам тестов) носит имя Питера Стайвесанта. Можно сказать, что город уже века, как повернут лицом к своему легендарному губернатору.
   

Памятники Беттери парка.

Места эти заповедные. Каждый год десятки известнейших общественных организаций бьются за право увековечить здесь память какого-либо исторического лица или отметить памятным знаком значимое событие в жизни страны или города. Но не тут-то было. Допускают в Беттери парк с большим разбором и очень, очень избирательно. Сам выбор памятников выразительно говорит о приоритетах ценностей американцев, об их менталитете. 

Есть такое понятие – "властитель дум". Какие имена нам с вами, дорогой читатель, прежде всего приходят в голову, когда мы слышим это словосочетание? Ну, Пушкин, Бердяев, Сахаров....( называю первые пришедшие на ум). Вы можете продолжить их. Никогда для американца поэт, писатель, философ  не были и вряд ли будут властителями дум. Имена Уолта Уитмена, Джона Стейнбека, Эрнеста Хемингуэя более известны и популярны в Европе (особенно у нас, в бывшем СССР), чем в Америке. Именно здесь вас могут недоуменно спросить: - Если ты такой умный, почему ты такой бедный?!

У практичных американцев на первом месте имена людей дела, тех, кто по образному выражению "сделал сам себя" 

Изобретатель Эдисон, автор свыше тысячи патентов, умело распорядившийся своим талантом, создатели финансовых империй. Для моего внука властитель дум – Билл Гейтс, компьютерный гений, не кончивший курса обучения в Гарварде, зато ставший самым богатым человеком в мире. Да, конечно, есть тонкая, рафинированная, интеллектуальная элита. Но все же, все же....

Только не поймите меня превратно: американцы не хуже нас, и не лучше. Они просто другие. 

Теперь вы меня поймете, когда я вам скажу, что на самом видном месте в Беттери парке стоит памятник инженеру Джону Эриксону. Не всякий выпускник даже технического вуза знает, кто он таков. Туристы иногда спрашивают: это не тот ли изобретатель телефона, по которому разговаривал Ленин?

Нет, не тот. Джон Эриксон выходец из Швеции, отец первого американского броненосца "Монитор", который сражался в годы гражданской войны США с броненосным фрегатом южан. Но у тех корабль был просто обшит железными листами,  а    Эриксон создал   принципально

новый тип судна, без мачт. Он и стоит с моделью корабля в руке с 1983 года. Автор памятник – скульптор Скотт Хартли. 

Прямо напротив Эриксона расположен мемориал в честь участников  корейской войны 1950-53 годов. Он как бы разделен на 18 секторов, по числу стран, участвовавших в военных действиях. Многие наши туристы удивлены этим, они то думали, что только Америка воевала с Северной Кореей, и для них новость, что эта была акция ООН против агрессора КНДР

(мы еще долго будем ощущать на себе последствия агитпропа).     

  Если присмотреться к нему, то на просвет вырисовывается фигура с ружьем. Сам памятник невелик, но площадь, отведенная под мемориал, весьма значительна. Она огорожена невысокой изгородью и большую часть года пустует. Ветераны здесь собираются два-три раза в году. Но никто не смеет покуситься на это пространство: память павших для американцев свята. Их отношение к защитникам Родины достйно всяческого уважения.

Когда обсуждается  в Конгрессе проект бюджета страны, то разгораются яростные споры по многим статьям. Конгрессмены и сенаторы хлопочут за проекты нужные их избирателям, родным штатам. – Эту статью надо урезать... На школы добавить... Эти расходы лишние...

Единственная статья. которая никогда не подвергается усекновению, та, что Пентагон просит на мемориалы и воинские кладбища. Каждый член Конгресса знает, что если он потребует ее сокращения, это будет его гражданская и политическая смерть, ибо воспримется как свидетельство антипатриотизма и неуважения к памяти павших. Наоборот, всегда находится какой-нибудь заднесамеечник, обычно рта не раскрывающий, который тут же поднимается с места и грозно допрашивает военного министра: - А вам не мало? По моему вам надо добавить 20-30 миллионов,-

и министр сокрушенно кивает головой: - Да, вы правы, уважаемый конгрессмен, мы ошиблись в расчетах. Спасибо, что поправили.

До сих пор страна тратит миллионы долларов разыскивая останки павших бойцов в Корее и Вьетнаме. "Никто не забыт, ничто не забыто" - для Америки не лозунг, а руководство к действию. Вот на какие мысли наводит скромный мемориал в Беттери парке.

У самого берега, за первым пирсом, расположен  памятник морякам торгового флота, погибшим в водах Атлантики во время войны. Осевшая на корму спасательная шлюпка с фигурами двух стоящих матросов, третий свесился с борта и протягивает руку своему товарищу, который находтся в воде. Во время прилива фигура тонущего почти скрывается, в отлив как бы выныривает наружу. 

В основе этого метафорического решения скульптора Марисолы Эскобар лежит трагический факт потопления американского торгового судна "Muskogee" немецкой подводной лодкой. Семеро моряков сумели спустить спасательный плотик. Немецкая субмарина всплыла и капитан лодки стал фотографировать тонущих. Затем фашисты дали спасшимся по сигарете , плитку шоколада... и погрузились под воду , оставив американцев погибать посреди океана. А всего Америка во время войны потеряла около 700 торговых судов. Погибло более шести с половиной тысяч гражданских моряков. 

В другом месте, прямо в центре парка, раскинулся  монументальный памятник погибшим во II-ой мировой войне жителям Нью-Йорка. Огромные стеллы с именами с двух сторон проецируются от берега на линию небоскребов. Замыкает композицию бронзовый орел на пьедестале, попирающий когтями сломанный лавровый венок. 

Обычно здесь фотографируют и, надо сказать, правильно делают. Тут невозможно снять плохое фото: практически кадр выстроен авторами монумента.

Напомню, что в Беттери парк находятся памятники купле-продаже острова: первооткрывателю этих мест Джованни Ди Веразанно; о котором мы уже вам рассказали. 

Памятником истории можно считать и саму крепость Castle Klinton. После того как она утеряла свое военное предназначение, чего только не было на этом месте. Устроили театр Castle Garden, который быстро стал любимым местом развлечений горожан, тем более, что вокруг форта быстро насыпали землю, (а до того он располагался на крохотном островке), высадили деревья, разбили цветники... Гуляй, не хочу..

В 1840 году форт накрыли крышей. Получился зал на 6 тысяч мест, в котором шли даже оперные спектакли.

Но самой  большой реконструкции  форт подвергся в 1855 году, когда явственно стал увеличиваться поток желающих переселиться в Америку. Внутреннее пространство разделили бесчисленными перегородками, пристроили сбоку вместительное помещение, оградили пространство вторым забором и стал форт центром приема эмигрантов. Свыше 8 миллионов человек прошли через его ворота и вступили в новую жизнь.

К концу XIX столетия эмиграция стала нарастать так бурно, что центр уже не справлялся с ее половодьем. И тогда его перевели на остров Эллис Айленд, который быстро заслужил печальное прозвище "Остров слез". А в форте устроили ... аквариум (ума не приложу, как он мог там разместиться).

И до 1941 года он был самым посещаемым ребятишками (вкупе с  родителями) местом в городе. Затем аквариум ненадолго переселился в Бронкский зоопарк, пока окончательно не осел в Бруклине, на берегу Атлантического океана.

А форт без присмотра стал потихоньку рушиться и городские власти вознамерились его снести за ненадобностью. Но не тут-то было. Возмутилась общественность. Как возмущались в подобных ситуациях в Советском Союзе я хорошо помню по своему журналистскому прошлому: письма в редакции газет, радио, телевидение, протянутые руки к государству и всеобщий вопль к оному: дай... дай...дай.

Американцы действуют по другому. Нет, они тоже, конечно, пишут в газеты и на ТВ, но в первую очередь основывают некоммерческую организацию, вынимают деньги из собственного кармана, выписывая чеки, собирают средства от доброхотов и только затем обращаются к государству в лице города, штата или федеральных властей: - Вы видите, эти проблемы волнует людей по настоящему. Мы собрали миллионы. Подключайтесь и вы....И только тогда власть тоже отстегивает какую-то сумму. (Любая общественная организация, рассчитывающая на помощь государства, должна сперва сама собрать деньги).

Так нью-йоркцы и поступилии на сей раз. На собранные немалые средства форт был отреставрирован и предстает ныне, практически в таком виде, в каком он был в далеком 1811 году. Только вот орудий той эпохи достать почему-то не смогли, и у ворот красуется деревянная копия в натуральную величину. Она сделана так мастерски, что я долго уверял туристов будто орудие из тех времен, пока один из них не выразил сомнение: - Посмотрите на эти крохотные колесики. Они не могут выдерживать такую махину из металла. 

- Я не поленился, перелез через ограждение, потрогал пушку руками и убедился, что мой турист прав: крашенная фанера (видно он был отличником по сапромату).

В центре два маленьких деревянных строения: в одном продают билеты на теплоходы, идущие на острова Свободы и Эллис айленд, в другом – краеведческую литературу для туристов. Есть в форте и прелестная диорама, где можно увидеть как выглядел Нью-Йорк в 1812, 1886 и 1941 годах. Очень трогательно то, что вся обслуга носит военную форму середины XIX столетия. Туристы очень любят фотографироваться с ними. На память!

Эмигранты

То, что Америка – страна эмигрантов, известно всему миру. И до сего дня половина этого мира стремится сюда, дабы начать новую жизнь. Коренные обитатели этих мест - индейцы - живут,  в основном в резервациях, где пользуются многими льготами. Делами их ведает Бюро по делам индейцев в составе Министерства внутренних дел. (Кстати у этого министерства, единственного в мире, нет полицейских функций. Кроме индейцев оно занимается заповедниками, национальными парками и государственным земельным резервом. Всё! Полиция везде местная: городская и штатная).                   История освоения Америки довольно сложная, подчас кровавая и требует отдельного рассказа. Несомненно одно: именно эмигранты сделали Америку такой, какой мы с вами ее знаем и видим. Прямо, напротив входа в форт, стоит памятник первым эмигрантам, созданный Луисом Сангино совсем недавно, в 1981 году. На мой взгляд, он весьма удачен, ибо в сжатой, аскетической форме представляет основные волны эмиграции создавшие эту страну.

 Первая группа – мужчина и женщина с ребенком на руках, заплечным мешком, и с запрокинутыми к небу лицами, символизирует первую волну эмиграции – религиозную. Протестанты убегали от католиков, католики от протестантов,  сектанты от всех и вся....все стремились в эти новые края жить по своим религиозным канонам, сохранить  душу живу  без притеснений и преследований. Были они, в основном, люди сильные духом, упрямые, жесткие, с очень сильными нравственными устоями. Но как известно, недостатки есть продолжение наших достоинств. И, убегая от религизного гнета, они проявляли зачастую не меньшую нетерпимость к своим инакомыслящим собратьям. А тем приходилось, в свою очередь, спасаться бегством уже здесь, на американской земле. И они уходили с обжитых мест и основывали все новые и новые общины.

Именно эта волна и заложила основы нации, основы строгой пуританской морали. Были они чаще всего из стран Западной Европы; англичане, голландцы, немцы, шведы...

В Америке до сих пор есть такое понятие как «белый пояс Америки»: сотни маленьких городков, с белым населением, очень консервативным, голосующим, в массе своей, за правое крыло Республиканской партии. Они на дух не переносят наш Нью-Йорк, с его парадами "голубых" и лесбиянок. Эта Америка судила президента Клинтона. Ведь, честное слово, мир не мог понять, чего мы прицепились к этому красавцу, при котором страна вместо надоевшего финансового дефицита стала привыкать к профициту (то-есть, налогов собирают больше, чем планируют в бюджете). Это расхожее мнение, на мой взгляд, лучше всего сформулировала одна пожилая москвичка, которая на вопрос корреспондента НТВ, как она относится к скандалу Клинтон-Моника, в сердцах резанула: - Да пусть бы наш Борис Николаевич хоть каждый день кого-нибудь трахал... Жили бы мы как американцы!

Эту, не вполне корректную фразу, разнесли по своим каналам все мировые телевизионные агентства. Но эта  Америка, наследников первопоселенцев, так не считает. Они искренне не могут понять как можно лгать под присягой, и, вообще какой может быть адюльтер в священных стенах Белого Дома.

Вторую волну эмиграции прозвали эмиграцией "деревянных чемоданчиков". Конец XIX – начало XX столетий: ирландцы, умиравшие от картофельного неурожая, украинские крестьяне, от нищеты и безземелья, евреи, убегавшие от погромов, которые начались в России при царе Александре III, любимом герое моего коллеги Никиты Михалкова.

Со своим жалким скарбом, увязанном в тюки и сложенным в огромные чемоданы из фанеры, они спускались на этот берег, измученные многодневным плаванием на палубе или в трюмах.... Спускались с надеждой  в глазах и с верой в начало новой жизни. И мы видим этот чемодан у ног второй группы эмигрантов, но он уже навечно стоит в бронзе.

Они накатывались на этот берег огромными многомиллионными волнами, что приводило к определенным демографическим казусам. Во время наплыва ирландцев как-то так получилось, что вся нью-йоркская полиция состояла только из них: от главного комиссара – чифа – до последнего постового.  После этого власти спохватились и стали проводить более осмысленную кадровую политику. Сейчас нередко можно встретить в газетах объявления, приглашающие в Полицейскую академию русскоязычных парней и девчат. Причем им сулят дополнительные очки (пойнты) для успешного прохождения вступительных тестов.

Другой факт меня, как еврея, честно говоря, покоробил. Оказывается, с начала ХХ века до конца 20-тых годов, 60-65 процентов бандитов-гангстеров Нью-Йорка были мои соплеменники. Но если с этим еще как-то можно примириться (все-таки мужское занятие, требующее смелости и рисковости), то другим “достижением” гордится никак не приходится: 70 процентов проституток в городе были наши девочки. 

Помню, рассказываю об этом печальном факте группе туристов из 

Израиля и вдруг меня прерывает возмущенный голос одной дамы: - Не может быть! Наши девочки.... из местечек…..из хедера (начальная религиозная школа).

Увы, может. Я не знаю, более строгих девушек чем дети молдавских крестьян. Сберечь невинность до свадьбы – было непременным правилом, а не исключением. Посмотрите, кем заполнены заполнены бордели и улицы мира: среди массы русских, белоруссов, украинок полно девушек из моей родной Молдавии. Когда дерево выкорчевывают из родной почвы, оно всеми силами борется за выживаемость в чужом месте. Всеми силами!

Третья группа – это те, кого привезли сюда насильно. Рабы. Они стоят на коленях, вскинув к небу руки с разорванными цепями. Афроамериканцев сейчас в стране около 15 процентов (привычное для нас “негр” для них так же оскорбительно, как для меня слово”жид”).

Вот эти три основных слагаемых, которые и составляют основу американской нации. 

И только одна фигура в этой скульптурной композиции адресно знакома: старый еврей в кипе (головной убор религиозных евреев) благодарно наклонился к земле. Кто он? Почему он так знаково вычленен?

Разгадка в надписи на пьедестале. Памятник этот сооружен на деньги фонда Самуэля Рудина. Кто он такой, этот Рудин? Один из тех, кто прибыл на эту землю с маленьким деревянным баулом и большой надеждой . Когда таких как Рудин  эммиграционный чиновник спрашивал “Как твое имя?",  он не отвечал. Не потому, что скрывал тайну, а потому что не понимал вопроса.

Второй вопрос был о профессии. На многих языках это слово – профессия – звучит знакомо. И такой еврей как Рудин обычно показывал рукой, что он шьет. По-английски портной переводится как "тейлор", и многих бедолаг так и записывали. В Америке сейчас это очень популярная фамилия, типа наших Сидоровых и Петровых. И зеленоглазая Клеопатра Элизабет Тейлор из этого ряда, и кумир моей матушки, голливудский красавчик, Роберт Тейлор. Все они потомки тех, самых первых, тейлоров. 

  Эмиграция для них была очень сильным испытанием. Никаких государственных субсидий, фондов, общественных организаций. С первого же дня надо было зарабатывать на хлеб насущный и крышу над головой.

И пошел Рудин по найму шить на маленькую фабричку, которую содержал его единоверец. 

По моему глубокому убеждению эта страна дает возможность состоятся тем людям, у которых есть два качества: воля и разум. Они, очевидно, у Рудина были. Довольно скоро он сообразил, что процесс шитья верхней одежды можно разбить на простые операции и собирать на конвейре, как Форд собирает свои автомобили. Он одолжил у своего хозяина 100 долларов (по тем временам это были весьма солидные деньги) и открыл свою пошивочную мастерскую. Одежда выходила качественной и дешевой. Рудин быстро разбогател. В 1935 году он пожертвовал 5 миллионов долларов еврейской благотворительной организации, из которой впоследствии выросла NAYNA и поныне с успехом привечающая эммигрантов в Нью-Йорке. Моя семья, как и многие другие, прошли через NAYNA, так что можно считать, что 4 месяца  мы ели, пили, учили английский, платили за квартиру, и все частично за счет этого Самуэля Рудина.

Но главный свой нравсвенный подвиг Рудин, по слухам, совершил перед своей кончиной в 1975 году. Он вызвал к себе своих трех сыновей и сказал им: - Дети мои, на сегодняшний день у нас на  счетах 60 миллионов долларов. Я эти деньги отдаю людям, в благотворительный фонд, и прошу вас не оспаривать моего завещания. (Ничего себе подарочек наследникам, а?!). Я вышел на этот берег и у меня в кармане было всего 50 центов. У вас будет иной старт. Каждому из вас я оставляю по швейной фабрике и оборотного капитала на 6 месяцев работы. А дальше зарабатывайте сами. 

     Когда он умер, на наследников накинулись адвокаты с предложением судиться: - Мы докажем, что папаша выжил из ума и вернем вам ваши миллионы. - Никто из сыновей на это не пошел. Все безропотно отдали деньги в фонд, названный именем их отца. Они успешно вели свои дела и продолжали жертвовать. На эти деньги и построен памятник эмигрантам.

Иногда я заканчиваю свой рассказ перед туристами немного провокационной фразой: Вот такая типичная эмигрантская судьба!

Первая леди Нью-Йорка.

Она видна отовсюду. С борта корабля, из иллюминатора самолета. Статуя Свободы, прекрасная леди Нью-Йорка, с факелом в высоко поднятой правой руке, стоит  на фоне небоскребов.

Идея сделать символический подарок американскому народу  от имени Франции родилась у философа Эдуарда де Лабулайе и его друзей. Они хотели этим символическим жестом выразить надежду, что и во Франции власть  императора Наполеона III сменит Республика, идеалом которой в те времена и были США.

Но повод этот, честно говоря, забылся, а прекрасная статуя вызывает восхищение до сих пор. Автор ее, Фредерик Огюст Бартольди, при ее создании вдохновлялся знаменитой картиной Делакруа "Свобода, ведущая народ на баррикады". Ее размер - 46 метров. Установлена на пьедестале  высотой 47 метров. Итого, от  земли до факела – 93 метра. Вес – 205 тонн. Длина правой руки, в которой факел – 12,8 метра, ширина – 91 сантиметр.У ног разорванные цепи тирании, в левой руке доска, символизирующая Декларацию независимости. Внутри лифт поднимает на обзорную площадку на высоте пьедестала, винтовая лестница ведет на самый верх. Статуя изготовлена из меди толщиной в 2,4 миллиметра. Она полая и дабы не опрокинулась под собственной тяжестью ее удерживает металлический каркас, проект которого был создан другом Бартольди инженером Гюставом Эйфелем, прославившим свое имя созданием башни в 1889 году, ставшей ныне символом столицы Франции.

Статуя Свободы была торжественно открыта 28 октября 1886 года под грохот салюта и в присутствии президента Гровера Кливленда.

Все эти сведения вы можете прочитать в любом путеводителе по Нью-Йорку. А вот кое-что из менее известного. 

Бартольди сам выбирал место для статуи, и ему очень понравилось местоположение крохотного островка в нью-йоркской бухте под названием Бедлоу. Но вид он имел ужасный. Когда-то там был крошечный форт, а затем стали хоронить городскую бедноту. Все заброшено, захламлено. Попытка посягнуть на расположенный рядом Губернаторский остров была мгновенно отбита береговой охраной  США, чей штаб располагался на острове.

Работа была титаническая и длилась много лет. Плотники соорудили 300 деревянных форм, на которые вручную набивали медные листы. Скульптор создал три копии, постепенно увеличивая их высоту. Последняя была так огромна, что не вмещалась ни в одну мастерскую и собирать ее пришлось прямо на улице. 

Известно, что художники пишут картины и ваяют скульптуры с натуры. Весь Париж знал, что Бартольди верен только одной натурщице, и никогда ей не изменяет. Это была его мать - Шарлотта.

Да, да, родная мама! Когда я смотрел на фото статуи, то всегда любовался ее дивным лицом, крупными чертами, прямым греко-римским носиком, и про себя думал: - Вот повезло мужику иметь в роли натурщицы такую красивую мать, с такими классическими чертами лица. 

А затем я попал на остров Свободы (так в 1956 году переименовали 

Бедлоу) и зашел в музей статуи, расположенный на втором этаже пьедестала. А там на видном месте висит фотография евойной матушки. И вот тут я застрял надолго. Как говорят в Одессе это были "две большие разницы". Я смотрел и думал, как же надо любить свою мать, чтобы в этом заурядном лице увидеть могучую классическую матрону. А потом, присмотревшись к фото повнимательней, я обнаружил у нее длинный  нависающий шнобель и понял, что мы с матерью  Бартольди одного рода-племени. И все вопросы сразу же отпали. Помните, есть такая байка, кого мужья разных национальностей любят в первую очередь, а кого во вторую. Так вот, английский муж сперва любит королеву, а затем свою жену. Француз – любовницу, лишь потом – супругу. А еврейский муж любит маму!

Основные проблемы были связаны не с самой статуей, а с ее установкой. По договоренности французская сторона оплачивала создание статуи, а американская  должна обеспечить строительство пьедестала под нее. К автору, известному американскому зодчему Ричарду Моррису Ханту, не было никаких претензий - проект нравился. А вот деньги на его строительство собирались с большим трудом. 

Практичные американцы не понимали, ради чего они должны расставаться со своими трудовыми доходами, ради каких – таких романтических утопий. А многие даже негодовали: «Если французы хотят сделать Америке подарок, то причем тут наши кошельки?" 

Богатые филантропы тоже не спешили раскошелеваться: - "Мало нам профсоюзов с их нескончаемыми требованиями, теперь еще зта статуя на нашу голову! Будет она торчать здесь, как бельмо в глазу.

Бартольди отправил в штаты фрагмент статуи высотой 15 метров – правую руку и факел, - который установил в Филадельфии на выставке столетия.  За то, чтобы  подняться в сам факел брали 50 центов (по тем временам приличные деньги). Затем руку с факелом перевезли в Нью-Йорк и установили в Медисон - сквер гардене. И все же денег явно не хватало.

И тут за дело взялся молодой журналист, редактор и издатель газеты "World", Джозеф Пулитцер. В 18 лет он прибыл в Нью-Йорк без гроша в кармане из Венгрии и начал свою трудовую деятельность разносчиком газет. Затем он стал кропать полицейскую хронику, мелкие заметки, и довольно быстро стал владельцем умирающей газетки "New York World" Он мгновенно перестроил ее работу, обращаясь к тысячам новых эммигрантам, такких же как он сам, прекрасно понимая их нужды и чаяния. Пулитцер резко включился в компанию по сбору денег. 

- Эта статуя не является подарком миллионеров Франции миллионерам Америки, -  писал он гневно,- это дар французов всем американцам. Примите этот  призыв как призыв обращенный лично к вам!

Но, увы, даже эти страстные слова не дали должного эффекта. И тогда Пулитцер придумал гениальный ход: он начал печатать фамилии жертвователей независимо от величины суммы (самый маленький дар равнялся 10 центам). В течение 5 месяцев была собрана нужная сумма. И даже появился излишек. Расчет на человеческое тщеславие был точен. Помните, как Ходжа Насреддин спасал в Бухаре тонущего менялу. Все протягивали ему руку и кричали: дай, дай (в смысле дай руку и мы тебя вытащим). Только Ходжа протянул ему монету, сказав "на" и меняла мертвой хваткой ухватился за руку с деньгами. 

Кстати, эта акция принесла Пулитцеру славу и позволила втрое увеличить тираж газеты. А в наши дни пулитцеровская премия является самой престижной для журналистов. Еще одна типичная эмигрантская судьба!

Как и положено настоящим произведениям искусства статуя зажила своей жизнью. Ей посвящали стихи, поэмы, оды...В 1986 году, когда ее реставрировали, в строительных лесах великой леди был снят триллер, с заговорами, погонями, стрельбой, и были обыграны все элементы статуи.

Кстати, ремонт обошелся в 29 миллионов долларов ( в свое время ее изготовление  стоило  250 тысяч долларов, в масштабе цен конца Х!Х века).

Ею восхищались миллионы людей. И только один большой поэт отозвался о леди без должного уважения. В "Моем открытии Америки" Владимир Маяковский написал: - Эта баба своим огромным задом закрывает вид на весь город. 

Ну, наш великий поэт был известен и тем, что на многое привык "плевать с высоты". 

В Париже на островке посреди Сены стоит ее 9-ти метровая копия, подаренная в свою очередь Парижу, проживающими там американцами. А у ограды Люксембургского сада высится статуя Свободы в натуральную величину.   

Отношение американцев к великой леди уважительное, и в то же время, как бы выразиться, свойское, иногда панибратское. Ее копии разной величины можно встретить на крышах зданий, во дворах. Однажды я увидел ее на улице, перед магазином, с объявлением висящим на правой руке,  где было начертано "sale" (распродажа). Она своя. И ее любят как члена большой нью-йоркской семьи.

В 1903 году внутри пьедестала была установлена бронзовая доска со словами, которые ныне знает весь мир. Это строки из поэмы «Новый колосс» американской поэтессы Эммы Лазарус посвященной Нью-Йорку. В ней есть обращение к старой Европе: - "Дайте мне этих уставших, этих несчастных и бедных, загнанных жизнью, дайте всех жаждущих вздохнуть свободно..."

Вещие слова!

Эллис – Айленд или остров слёз.

Нигде в Нью-Йорке так часто не менялось название как на этом острове. Крошечный, всего в один гектар площадью, он был прибежищем чаек. Индейцы так его и прозвали – Остров чаек.

В чистой и прозрачной воде у берегов водились колонии огромных и вкуснейших устриц. Голландцы сразу же оценили их вкус и, естественно, на годы привилось название – Остров устриц. При англичанах его стали использовать как место казни преступников. Первым повис в петле в 1765 году некий пират Андерсон. Как вы уже догадались, последовало новое переименование  - Остров виселиц.

Казни стали своеобразным праздничным зрелищем для многих нью-йоркцев. Съезжались сюда на лодках целыми семьями, с малыми детьми, дабы показать им как вешают пиратов. А так как островок был крохотный, то на суше уже не вмещались все желающие, и многие оставались в лодках. Мольбы приговоренных о пощаде тонули в радостном гуле. После казни начинался грандиозный пикник. О времена! О нравы!

Нынешнее своё название остров получил по имени предприимчивого фермера Самуэля Эллиса, который приобрел его во время войны за независимость. Удача ему изменила и его наследники продали землю государству. А имя закрепилпсь и вошло в историю. Когда возникла потребность перенести иммиграционный центр из форта Клинтон в более удаленное место министр финансов первым делом вспомнил об острове Бедлоу (ныне остров Свободы). Но там уже стояла знаменитая статуя, творение Бартольди. 

Скульптор счёл эту идею кощунственной и его мнение разделили многие жители города, грудью вставшие на защиту своей любимицы. Министру пришлось отступить. Его же притязания на Губернаторский остров военные моряки отбили с легкостью. Оставался остров Эллис – Айленд. На нем и остановился выбор. Надо сказать, власти подошли к строительству Центра серьезно. Было построено двухэтажное деревянное здание основного корпуса. Затем соорудили гостиницу, больницу, кухню, столовую, электростанцию и баню. Набрали штат сотрудников всех специальностей от врачей, поваров до садовников.

1 января 1892 года Иммиграционный Центр торжественно открыл свои двери. Имя первой эмигрантки стало известно всей стране. Девочка –

подросток, пятнадцатилетняя ирландка Анна Мур, держа за руки двух младших братишек, была явно растеряна. Её поздравляли мэр и губернатор. 

надарили подарков (среди них была десятидолларовая золотая монета "на счастье") и вообще устроили грандиозное шоу. Увы, прием всех последущих 

эмигрантов был не столь легким и безоблачным.

Правда, обитателей кают I и  II классов досматривали в море, на борту судна, довольно формально, и они сходили на берег сразу после швартовки корабля. А вот обитателей трюмов и палубы пересаживали на баржи, отдельно грузился их багаж, и отвозили на остров Эллис-Айленд. У каждого был ярлычок на запястье c именем и персональным номером. Объединяли их в группы в 30 человек. Первым с ними общался переводчик,

от доброжелательности и участия которого очень многое зависело. Были они подлинными полиглотами и владели обычно от 6 до 15 языками.

Затем группа направлялась к главной лестнице, наверху которой стоял врач и внимательно следил за тем, как они поднимались, у кого сбой в дыхании,  кто ведет себя неадекватно, что должно сигнализировать о наличии психического растройства. Затем осматривались руки, шея, волосы, лицо. Каждого доктор клеймил мелом, ставя белую букву – код заподозренной им болезни. Последний этап - проверка на трахому. Крючком для застегивания ботинок врач оттягивал веко пациента и ставил диагноз. Выбраковывали беспощадно, разрушая семьи….Их отправляли обратно (пароходные компании обязаны были отвозить их домой бесплатно). Многие с отчаяния кончали жизнь самоубийством. 

Чего более всего боялись иммиграционные власти?  Туберкулеза, трахомы….и анархистов?! Я не знаю какие они были специалисты в медицине, но насколько они  разбирались в политических течениях, я все про них понял, когда узнал, что в 1916 году через имиграционное сито легко прошли и получили все нужные документы два русских эмигранта: Лев Давыдович Троцкий и Николай Иванович Бухарин. Вот подарочек стране! Мой американский приятель, советолог по профессии, как – то шутя сказал мне: - Какое счастье. что через год эта парочка отправилась делать революцию в Россию. Если бы они остались в Америке, то еще неизвестно кто к кому бы эмигрировал: ты ко мне или я к тебе!

В этой шутке большая доля правды, в те годы в США наблюдался большой подъём рабочего движения  и эти революционеры при их бешеной энергии много беды принесли бы стране. 

Поток жаждущих попасть в Америку возрастал с каждым годом. И старое помещение уже не вмещало всех новоприбывших. К тому же пожар 14 июня 1897 года его полностью уничтожил. К счастью, там находилось в это время всего 200 человек, которых паромами перевезли в Манхэттен.

Центр строили заново. Во – первых увеличили площадь острова до 11 гектаров: насыпали грунт, провели судоходный канал, построили массу вспомогательных помещений, расширили больницу, появилось отдельное инфекционное отделение….

Но самым примечательным было главное здание: трёхэтажное, из красного кирпича, декорированное по фасаду белым известняком и литыми чугунными деталями. Внешне оно смотрится как вокзал стиля модерн. Особую прелесть придают ему угловые башни с замысловатыми куполами. По нынешним меркам – это дворец. 

Только пребывание в этом дворце было совсем не сладким. Хорошо если кому-то везло на  спонсора. В 20-тых годах была популярна своеобразная благотворительная акция, когда кто-то из американцев брался опекать эмигранта  выбранного наугад, по личному номеру. То есть ты не знал, кто тебе достанется, то ли юный подросток, то ли бабуленька седая, (обязательно одинокие). На этом, кстати, построен комедийный сюжет известного американского фильма об оркестре короля джаза Гленна Миллера "Серенада солнечной долины". 

Но везло единицам. Больше было горя и слёз.  Новый центр был открыт 17 декабря 1900 года. Стоила его постройка 1,5 миллиона долларов.

После Первой Мировой войны в обществе стали назревать антииммигрантские настроения и за несколько лет конгресс принял три закона, которые существенно ограничили иммиграцию. 

Есть потрясающее документальное свидетельство оставленное Генри Курроном, главой иммиграционной службы порта Нью-Йорк.

- В пять утра первого июля я приступил к дежурству на Эллис –Айленде. Через час первая баржа с иммигрантами причалила для процедуры проверки.  На  судах, стоящих у причалов и на рейде в те дни, находилось до двух тысяч человек. Но въездная квота была уже исчерпана и, согласно закону, этим людям надлежало вернуться назад … от самых ворот в страну. Я был беспомощен. Единственное, что я мог, это смотреть им вслед. Они выстраивались вдоль барж  прямо под окнами моего офиса, волоча за собой свой тяжелый скарб. У некоторых в руках были американские флажки, кое-кто украдкой всхлипывал. Видеть всё это было невыносимо. У меня сердце разрывалось от горя, и душа моя болит по сей день….

Но счастливцев было, конечно же, больше. Только в одном 1907 году через центр прошло 1.285.349 человек. Всего же Эллис-Айленд принял более 12 миллионов иммигрантов.

 Но постепенно центр тяжести формальных процедур перешел в американские посольства. Тем не менее Центр иммиграции просуществовал до 1954 года, когда через него прошли последние 21 тысяча человек.

Сейчас там расположен музей эмиграции. Средства на его устройство, как это принято в Америке, собрали среди людей. Свыше 20 миллионов потомков первых иммигрантов сочли своим долгом поучаствовать в создании музея. Помимо бесчисленного количества диаграмм и схем, показыващих как по годам, то густел, то мелел поток иммигрантов, есть в музее несколько запоминающихся мест.                                

             В зале на первом этаже огромный помост, на котором груды баулов, деревянных чемоданов, перевязанных веревками тюков, у ног выстраивавшихся в очередь иммигрантов. Вещи настоящие, собранные у потомков, только лица застыли навечно на огромном фотопанно. Очень точное образное решение. Посетители подолгу стоят и смотрят на них. 

Можно увидеть в музее уникальный аттракцион, выполненный в виде американского флага. Когда вы двигаетесь вдоль него цвета флага сменяются на ваших глазах фотопортретами иммигрантов из разных стран. Выбирает фото раз в месяц компьютерная программа. 

- Давайте вернёмся назад, проследим наши родственные ветви и узнаем, кто мы такие, - призвал американцев Ли Лякокка, глава фонда Эллис-Айленда. – то, что мы сумеем найти здесь – настоящее чудо…

Эту титаническую работу по созданию базы данных о прошедших через остров иммигрантов делают добровольцы – волонтёры мормонской церкви. Работа трудная: менялись имена на вьезде, некоторые неверно прочитаны, отдельные имена весьма неразборчиво записаны инспекторами…

И тем не менее более половины документов  уже обработаны и многие находят в файлах своих далеких предков. Здесь можно увидеть как они были одеты, их письма и фотографии, демонстрируются потрясающие документальные кадры. Есть даже свой театр. 

Но на мой взгляд самый оригинальный памятник установлен вне здания. Круговая каменная стена покрыта вся медными пластинами, а на них, в алфавитном порядке, имена более 400 тысяч иммигрантов. Думаю, что я нашел среди них и фамилию моего родственника  - Абрахама Голера, - о котором шепотом, таясь, рассказывала мне моя бабушка Эстер. 

Больше всего прошло через Остров Слёз итальянцев: свыше 2,6 миллиона человек. За ними следуют русские (в основном евреи из России) – 1,9 миллиона; маленькая Венгрия дала 900 тысяч; Австрия – 770 тысяч, Германия – 630 тысяч, Англия и Ирландия по 500 тысяч.

В этом горниле, в этом плавильном котле и создавалась американская нация. А начинался этот процесс здесь, на берегах маленького острова Эллис – Айленд. Так что миллионы американцев теперь точно знают "С чего начинается Родина!"

"Прошвырнемся по Бродвею!"

Однажды я изрядно озадачил своих туристов оповестив их: - А сейчас

я вас вывезу на улицу, которая была в каждом городе бывшего Советского Союза.  И тут же весь автобус возбудился; зашелестел вопросами: - Неужели на улицу Ленина?! Нет, конечно, но когда я своей будущей жене говорил – Дора, встретимся на Бродвее,  - то она в моем родном Кишиневе отправлялась на проспект Ленина и прогуливались по нему от Пушкинской до Комсомольской. 

Бродвей был действительно в каждом городе страны, "от Москвы до  самых до окраин".

- А теперь, - говорю я своим туристам, - преисполнитесь сознанием важности момента: мы с вами впервые вступаем на мостовую первого, настоящего Бродвея. Ибо эта не простая улица, а как бы символ Нью-Йорка, визитная карточка Америки. О ней, первой, упоминается в одном из распоряжений Питера Стайвесанта, как о главной улице города. Иногда Бродвей переводится с одного из индейских языков как "Тропа войны". Но мне кажется, что это выдумка гидов, так же как определение Манхэттена как "Остров холмов". Истинно документальных подтверждений этому нет. Да и языки индейских племен того времени, увы, канули в лету. 

Бродвей – самая длинная улица города, протянулась аж на 17 миль, и выходит за пределы Манхэттена. В Нью-Йорке, большая часть которого расчерчена авеню и стритами по квадратам, как нарезанный аккуратно яблочный пирог, Бродвей совершенно не вписывается в эту геометрию. Он наискось пересекает то центральную Пятую, то Шестую, то Седьмую… На одном отрезке одностороннее движение с юга на север, на другом – наоборот, с севера на юг, на третьем – вообще двухстороннее. Бродвей ведет себя как прекрасная парижанка: что хочет, то и делает. 

В самом начале Бродвея, как бы запирая его, высится удивительной красоты здание с колоннами и скульптурами перед фасадом. В далеком 1907 году конкурс на строительство нью-йоркской таможни выиграл очень одаренный зодчий Гилберт Кесс. Гранитный дворец, поэма в камне, построен в распространенном в начале ХХ столетия неоклассическом стиле, который пришел в Америку из Франции и назывался "Beaux Arts".

Величественный портал, огромные, широкие лестницы, 44 коринфские колонны окаймляют всё здание. Такая помпезность демонстрировала всему миру глобальные амбиции страны в области морской торговли. Правда, почему-то здание повёрнуто к морю тыльной стороной. Перед фасадом 4 скульптурные композиции, символизирущие,  собой континенты, с которыми торговал Нью-Йорк: Азия, Африка, Европа, Америка. Их автор – скульптор Дэниел Честер Френч прославился  памятником Аврааму Линкольну  в Вашингтоне. Сидящий в кресле президент, и его, брошенные на подлокотники усталые руки, создают ощущение покоя и достоинства.

12 статуй на карнизе олицетворяют собой нации, особенно прославившиеся морской торговлей. Сейчас в этом здании размещён музей индейской культуры и быта, некоторые федеральные учреждения.

А сама таможня в 1973 году перебралась во Всемирный Торговый Центр, разрушенный террористами  11 сентября 2001 года.

Перед творением Гильберта Кесса – маленький сквер "Боулинг Грин", получивший свое название по игре в кегли, которой увлекались дети английских офицеров. Колонисты сюда не заходили. Посреди сквера стояла статуя английского Георга III, чьи тупость и упрямство и привели к войне за отделение колоний от метрополии. Это один из немногих памятников, который был низвергнут американцами после победы. Сейчас на его месте обыкновенный фонтан.  

Перед северным входом в сквер Боулинг-Грин стоит один из самых необычных памятников в Нью-Йорке:  огромный, весом в три с половиной тонны, бронзовый бык. Появился он здесь не так давно, в 1989 году. Автор его, скульптор Артуро Ди Модика, 18 лет назад приехавший в Штаты из Сицилии, потратил на его создание свыше 300 тысяч долларов собственных денег. Быка собирались торжественно установить прямо перед входом на знаменитую нью-йоркскую биржу. Почему здесь?!

Дело в том, что когда акции идут на повышение, это на банковском сленге именуется бычьим рынком. И, соответственно, биржевики делающие ставку на повышение цены своих акций прозываются «быками».

Ну а те, кто играет на понижение цены акций – «медведями».

(Хотя, как можно на этом заработать я, по своей экономической бездарности, понять не могу).

Но руководящие биржей товарищи усмотрели одну деталь в скульптуре, которая их явно не устроила.

- Понимаете, - сказали они скульптору, - сюда приходят разные люди, среди них бывают женщины и дети, а у вашего быка такие огромные, прямо таки выдающиеся, признаки его мужских достоинств. Надо бы их преуменьшить, или лучше  совсем убрать.

Сделать это обрезание возмущенный Ди Модика категорически отказался, посчитав его кощунственным. – Я мужчина, - гневно отпарировал скульптор,  – и бык мужчина. Насилие над ним – это насилие надо мной. 

Тогда биржевики потребовали убрать быка. И городские власти разрешили перенести его на Бродвей. 

Но оплатить творцу понесенные им расходы отказались: - Вы должны быть довольны тем, что ваша скульптура выставлена в лучшем месте мира!

Когда об этом прослышали в Лас-Вегасе,  знаменитой игорной столице мира, то Ди Модике предложили продать быка. Его собирались установить перед входом в один из популярных отелей-казино. Скульптор отказался от этого выгодного предложения, сказав, что он делал быка именно для Нью-Йорка, во славу великого города. 

И тогда, как это принято в Америке, была создана общественная организация по спасению быка, которая и собрала нужную сумму  художнику. Сейчас на эти деньги Ди Модика работает над медведем, который, как мы надеемся, займет место рядом с быком. 

Двинемся по Бродвею далее, к северу. Через несколько небольших кварталов, среди геометрически стройных небоскребов, мы увидим удивительное каменное кружево церкви Святой Троицы – Тринити - черч, как ее называют в Нью-Йорке. Она как бы замыкает выходящий на Бродвей Уолл –стрит, что дало повод одному журналисту ехидно заметить: "Здесь Бог встречается с  Мамонной (богом наживы)". 

Церковь Святой Троицы – старейшая в городе. Ей больше 300 лет. Церкви, но не зданию. Первая, деревянная, была построена в 1698 году в основном на деньги знаменитого пирата Кидда. Кидд всячески стремился попасть в высшее общество Нью-Йорка, щедро жертвуя на всякие благородные цели. Он женился на богатой и почтенной вдове Сарре Орт  и явно рассчитывал на персональную скамью в строящемся храме. Но, увы, судьба распорядилась по иному. В финале карьеры занимался он уже не пиратством, а каперством, то есть захватывал торговые судна враждебных Англии стран. А также, и нейтралов, заподозренных в торговле с противной стороной. Но то ли  по привычке стал без разбору брать на абордаж всех и вся, то ли его оклеветали (история темная), но в 1701 году его вызвали в Лондон для суда. Кидд был уверен, что он отобъется, но на всякий случай зарыв свои сокровища, с боченком золота отправился в путь. Но, увы, судьи оказались неподкупны и бравого моряка повесили на рее военного фрегата. А его сокровища, кстати, подробно описанные Стивенсоном в "Острове сокровищ", до сих пор разыскивают на Лонг-Айленде и ближайших островах сонмы кладоискателей.

Я был потрясен, когда узнал о том, что процесс захвата чужого корабля, при котором капер делится добычей с государством, отдавая ему две трети награбленного, назывался в то время ...приватизация!

(Так что у процесса прошедшего на нашей Родине были глубокие исторические корни).

Легенда говорит, что епископ прихода церкви Святой Троицы был якобы недоволен даром пирата: деньги-то нечистые, и предрекал всяческие беды. 

И действительно, большой пожар 1776 года уничтожил не только здание церкви, но и погубил значительную часть города. Второе здание было построено в 1790 году. Оно простояло почти 50 лет, но во время необычайно снежной зимы 1838-1839 года крыша обрушилась, не выдержав тяжести снежного покрова.

Видно верна поговорка: - Бог троицу любит! Третий проект, созданный архитектором Джоном Апджоном, оказался более счастливым. Здание, построенное в стиле неоготики, прочно стоит до сих пор и является одной из архитектурных жемчужин города. Освящено оно было 21 мая 1846 года.

Выдающееся для своего времени, оно резко отличалось от привычного, скромного вида сельских церквушек. Над зданием возвышается высокая башня, а над ней еще более высокий шпиль. Одно время храм Тринити-черч был самым высоким строением Нью-Йорка. В конце ХIХ века на деньги семьи Асторов, известных миллионеров-блоготворителей, был установлен мраморный алтарь и мощные входные бронзовые двери. Это был первый храм в городе, где вместо обычных стекол красуются цветные витражи.

Церковь Святой Троицы- крупнейший землевладелец. Она владеет 31 коммерческим зданием в Манхэттене, в ее приход входит около 70 церквей и часовен в концах частях города. Самая знаменитая часовня Святого Павла стоит недалеко от основного храма, тоже на Бродвее. В ней в течение всего 1789 года приходил на церковную службу первый президент страны Джордж Вашингтон. Кресло, в котором он сидел, бережно сохраняется до сего дня.

С самого своего основания церковь Святой Троицы занималась активной просветительской деятельностью. При ней была построена школа для рабов и индейцев, а в 1754 году даны деньги на строительство первого в Нью-Йорке колледжа, из которого впоследствии и вырос Колумбийский университет, разместившийся сейчас в десятках огромных строений. И в наши дни церковь выделяет стипендии студентам, организует выставки живописи, концерты хорового пения и органной музыки. 

На участке, рядом, расположено небольшое кладбище, старейшее в городе (хоронить на нем перестали в 1830 году). Среди могильных плит с полустершими надписями можно найти памятники выдающимся людям Америки. Здесь похоронен Александр Гамильтон, первый министр финансов в правительстве Джорджа Вашингтона. Ему  во многом страна обязана своим процветанием: он настоял на введении национальной валюты-доллара; он основал первый государственный банк этой страны... Погиб Гамильтон на дуэли со своим политическим противником Аароном Барром.

Рядом покоится прах Роберта Фултона, изобретателя первого парохода. Говорят, что идею корабля с паровым двигателем он принес сперва Наполеону, но тот ее не оценил, и Фултон перебрался через океан, в Штаты. Ах, если бы в руках Наполеона в знаменитом морском сражении при Трафальгаре был бы паровой флот против парусного англичан, возможно изменилась бы судьба всей Европы. Впрочем, история, как известно, не знает сослагательного наклонения.

16 мая 1697 года английский король подписал хартию на создание приходской церкви Святой Троицы, по которой будущий приход должен был уплачивать короне каждый год ...по одному зернышку перца (явно символическая плата). С годами это экзотическое требование забылось. Но когда в 1976 году английская королева Елизавета посетила церковь Святой Троицы ей был вручен кубок с 279 зернышками перца, арендной платой за прошедшие годы. Нет, есть все-таки что-то трогательное и величественное в этой приверженности к традициям!

И как бы замыкает эту историческую часть Бродвея комплекс зданий Сити-Холла, городского самоуправления.

В начале ХIХ века эдесь была окраина города. И когда в 1811 году по проекту архитекторов француза Жоржа Манжена и шотландца Джона Маккомба-младшего было воздвигнуто здание Сити - Холла, то городские власти решили сэкономить: северную часть облицевали дешевым известняковым камнем в отличии от южной, обложенной массачусетским мрамором. – Не все равно медведям и волкам на что любоваться, - со смехом говорили они.

Это немного напоминает историю с перевязью мушкетера Партоса, которая была вызолочена только спереди, что так неосторожно и открыл юный Д’Артаньян.

Место, действительно, глухое. Невдалеке находился маленький пивоваренный заводик, окруженный трущобами, в которых обитали весьма сомнительные личности. Даже полиция нос туда не казала. И именно там  выросли здания судов, федерального и городского, и вознёсся ввысь небоскрёб  полицейского управления. 

Почему же так далеко была вынесена мэрия? Думаю, отцы города уверенно смотрели в будущее и предвидели бурный рост Нью-Йорка. Жили в нём тогда 60 тысяч человек, и с каждым годом население увеличивалось.

Происхождение авторов сказалось на здании: оно представляет собой смесь георгианского стиля с французским ренессансом. Кстати,  их проект победил на конкурсе, и победители получили аж 350 долларов награды. На двоих! А один из них, архитектор Маккомб, осуществлявший общий надзор за строительством, получал от города солидное по тем временам жалованье: 6 долларов в день!                                       

                Вот когда осознаем всю глубину инфляции. Ничто так так стремительно не менялось во времени как цена денег! 

Двухэтажное здание венчает купол, на вершине которого богиня Правосудия, держащая в одной руке меч, а в другой – весы. Только глаза у неё почему-то не завязаны, как на традиционных изображениях, символизирующих её беспристрастность. То ли горожане уже тогда не очень-то  верили в объективность суда, то ли это произошло по недосмотру...кто его знает.

Здание Сити-Холла претерпело много бед. Частые пожары не миновали его. Особенно пострадало оно в 1858 году, загоревшись от фейерверка, пущенного в честь прокладки транс-атлантического кабеля. Капитально отремонтировали его только в 1895 году. И вновь пожар, но уже в 1917 году. Основательной  реконструкции Сити-Холл подвергся в 1954 году.

Массачусетский мрамор наружных панелей оказался нестойким к непогоде, весь почернел и во многих местах стал крошиться. Заменили его алабамским известняком, так что сейчас обе стороны смотрятся одинаково. Правда, цоколь отделали красным гранитом, который добывается в штате Миссури. 

Интерьер здания поражает роскошью и элегантностью. Стены вестибюля облицованы белым мрамором. За вестибюлем – ротонда, в которую вписана двумя полукружьями лестница. На первом этаже находятся кабинеты мэра и Президента Городского Совета. Там же зал заседаний на 35 мест. 

На втором этаже до перевода столицы штата в город Олбани располагались кабинет и офис губернатора. 

Сейчас в этих помещениях музей города Нью-Йорка. Хранятся здесь подлинные раритеты: стол, за которым работал Джордж Вашингтон; флаг, развевавшийся во время первой инаугурации Президента в 1789 году; флаг, которым был покрыт гроб героя Войны за независмость США генерала де Лафайета. Его прислали из Франции. Лафайет был не только соратником Джорджа Вашингтона, но и его близким другом. И всё же когда Лафайет хотел вручить президенту ключи от разрушенной Бастилии, тот отказался принять их, сказав: - Руки Французской Революции по локоть в крови.

Высокие принципы нравственности были для Вашингтона выше возможной обиды друга. Но Лафайет верно оценил этот отказ.

Среди портретов отцов-основателей государства – Томаса Джефферсона, Александра Гамильтона, Питера Стайвесанта – портрет Колумба. У многих посетителей (а вход в здание свободный) вызывает удивление имя автора этого произведения – Самуэль Морзе. Да. да, тот самый, что изобрел знаменитую телеграфную азбуку, названную его именем. Современникам он более известен как весьма даровитый и высокопрофессиональный живописец. Но история, как известно, расставляет свои акценты.           

     Что только не перевидал Сити-Холл за свою долгую историю. Здесь, в ротонде, два апрельских дня стоял гроб с телом убитого Авраама Линкольна. Тысячи нью-йоркцев нескончаемым потоком шли мимо гроба, прощаясь со своим великим Президентом. 

В 1927 здесь чевствовали лётчика Чарльза Линдберга , совершившего на одномоторном самолете беспримерный перелет через Атлантический океан.

В 1969 году Сити-Холл принимал астронавтов Нейла Армстронга, Эдвина Олдриджа и Майкла Коллинза, "посетивших" луну на Апполоне –II. И совсем недавно, в 1991 году состоялся торжественный приём в честь военноначальников -  героев война с Ираком.

Обычно у Сити-Холла заканчивается красочное шествие, которое идет от Бетттери–парка по Бродвею. Эта часть Бродвея носит неофициальное название – Каньон Героев. (Каньон – ущелье. И сочетание высотных домов в Нью-Йорке с   традиционной шириной улиц, размеченных ещё голландскими поселенцами, получило определение каньонной застройки).           

Обычно на эти парады собирается до полумиллиона зрителей. Но самые грандиозные празднования состоялись  тогда, когда хоккеисты нью-йоркской команды "Рейнджерс" завоевали кубок Стэнли, а баскетболисты "Янкис" первенствовали в бейсболе. Пресса писала, что на Бродвей пришел тогда миллион болельщиков. Так что становится ясным, кто является истинными героями Америки.  

В небольшом сквере перед Сити-Холлом и и на его ступеньках часто проходят различные демонстрации, устраиваемые общественными организациями. Они также привлекают к себе внимание прессы и телевидения. Летом здесь же устраиваются бесплатные симфонические концерты. 

У самого входа в сквер высится памятник Натаниелу Хейлу, герою войны за Независимость. Скромный школьный учитель оказался талантливым разведчиком. Выдали его англичанам его же дальние родственники, так называемые "лойялисты",  сохранившие верность королю. Натаниеля Хейла, после короткого допроса, приговорили к повешению. И вот, стоя под петлей, он, по преданию, произнёс слова, которые ныне заучивают все школьники страны: - Мне жаль, что у меня только одна жизнь, которую я могу отдать своей Родине….

А Бродвей бежит дальше, пересекая самые притягательные для туристов места: Чайна-таун – китайский район; Сохо - с его мастерскими художников; Гринич-Виллидж – место богемной тусовки, прозываемый нью-йоркским Монмартром; Таймс-сквер – центр театральной жизни… А далее – центр искусств – Линкольн-Центр; Центральный парк; комплекс зданий Колумбийского университета; загадочный и легедарный Гарлем… Севернее моста Джорджа Вашингтона, кроме названия "Бродвей", появляется на щите цифра 9 – "Девятая дорога". И под этим двойным обозначением великая улица врезается в район Бронкса. Но все эти достопамятные места требуют отдельного описания. Мы же с вами прошли только по малой, исторической части Бродвея, по "Каньону Героев". Путешествие продолжается.

Улица стены.

"Заправилы Уолл-стрита", "Денежные мешки Америки", "Акулы империализма" и т.д. и всё это о людях, работающих на маленькой, ничем не примечательной, улочке Нижнего Манхэттена. Уолл-стрит давно уже стал символом финансовой мощи Соединённых Штатов и он неразрывно сросся с историей  государства. Кто-то произносит это имя с уважением, кто-то с завистью и злобой, а кто-то смешивает воедино все эти чувства. Сложное отношение у мира к понятию "Уолл-стрит".

Не всегда так было. В 1653 году, ещё при голландцах, это была далёкая окраина Нью-Амстердама. И вот рачительный хозяин, губернатор Питер Стайвесант, решил построить здесь стену для защиты от индейцев и вообще от внешних врагов со стороны суши.

Поручил он это строительство подрядчику некоему Питеру Бакстеру. Тот сумел получить от доверчивого вояки все деньги вперед, 1350 гульденов, по тем временам сумму гигантскую. Но очевидно губернатор не знал, что Питер Бакстер в прошлом промышлял грабежом в составе команды пиратского корабля. И поступил подрядчик соответственно: половину денег он попросту положил себе в карман, а на остальные купил гнилого леса (кто же продаст хороший за малые  деньги ?) и нанял рабочих. Ещё не дошли строители до середины, как стена стала валиться. А рядом дома, в которых топят дровами, за которыми надо в лес идти, подвергаясь всяческим опасностям, или платить за них. И валившуюся стенку горожане стали дружно растаскивать. Так что через год не  было  ни стены,  ни денег. Городские острословы утверждают, что дата разворовывания городской казны известна совершенно точно: 1653 год! А вот когда конец

 край этому будет не знает никто. Помните, как горестно ответил великий Карамзин на вопрос  Александра I: - А что слышно в империи? – Воруют, государь! – ответил тот.

"Wall" по–голландски "стена". И видоизмененная впоследствии на английский лад улица получила своё название: Уолл-стрит-улица стены. Улочка крохотная, всего 3 квартала. Одним концом она упирается в церковь Святой Троицы на Бродвее, другим - в реку Ист-Ривер. И архитектурой она особо не блещет. Но вес её в финансовом мире несоизмерим с её  величиной. Деловые люди собирались здесь издавна. Рядом городские учреждения, торговые лавки, таверны. Строились склады для пушного товара, завозили бочки с кофе. Самое большое помещение было отведено под кофейный склад. Сделки зачастую заключались в них, а в ясную солнечную  погоду, то и на улице, под развесистым деревом. Времена были патриахальные, когда верили друг другу на слово. (Кстати и на Руси "купецкое" слово дорогого стоило).

Точкой отсчёта рождения будущей знаменитой Фондовой биржы считается 17 мая 1792 года, когда оптовики собрались на свою традиционную встречу на Уолл-стрите под огромным деревом, что росло на углу с нынешней Брод-стрит. В тот день они договорились, что будут вести торговлю на принципах открытого аукциона с небольшими комиссионными. Документ этот известен в истории как Buttonwood Agreement, по названию укрывшего их дерева. Впрочем, эта идиллия вскоре кончилась. Вал торговых сделок нарастал всё больше и больше, они становились всё сложнее и сложнее, и торговать огромными партиями товаров, уподобляясь лоточникам,  было   не    с руки. 

     Название свое первое Биржа получила в 1871 году. Хотя постоянного помещения для неё не было и брокеры кочевали из одного в другое, но не отдалялись далеко от Уолл-стрита, как бы предчувствуя его великое будущее. Биржа сменила много адресов. Нынешнее здание было спроектировано архитектором Джоном Постом и построено в 1903 году. Строительство обошлось в 2 миллиона долларов (сейчас на эти деньги едва ли купишь приличную квартиру в Манхэттене).

Здание впечатляет своей мощью и размахом. На уровне третьего этажа по всему фронтону расположены коринфские колонны, что вместе со статуями, придают ему облик античного храма.

В огромном зале, размером с футбольное поле, и происходит таинство торговли. На взгляд непосвященного человека всё происходящее слегка напоминает сцены из сумасшедшего дома. Там, на третьем этаже, есть галлерея для публики, куда пускают ограниченное число посетителей по бесплатным пригласительным билетам. Галлерея отгорожена от зала толстым звуконепроницаемым стеклом, так что ощущаешь себя словно в огромном аквариуме. Знаменитые кинокадры, в которых мы видим пол усыпанный обрывками бумаги, свидетельство традиционной технологии биржи. Из  телеграфных аппаратов – "тикеров" – непрерывно выползают бумажные ленты с информацией о ценах на акции и заявках клиентов. И хотя в век компьютеров и интернета всё это кажется каменным веком, но "тикеры" сохраняются и исправно действуют.

Оборот биржи огромен. Сейчас там торгуют акциями более 3,000 компаний стоимостью примерно 6 триллионов долларов. Каждый пятый житель Америки является владельцем акций. 

За индексом Доу-Джонса с трепетом следят все финансисты мира. Он был учрежден в 1869 году и представляет собой среднеарифметическое цен акций 30 крупнейших американских компаний.

А ведь когда-то, при основании биржи, торговали каждой акцией отдельно. Продавец объявлял цену и отдавал акцию тому, кто давал больше всех. Продать сразу две или сотню акций воспрещалось. Сейчас мы далеко ушли от тех дедовских времен. 

Биржа знала взлёты и падения, "чёрные пятницы" и "чёрные четверги". Менялись правила, усиливался контроль государства. Брокер, в основном, мужская профессия. Но история знает примеры и феноменального успеха женщин-брокеров. Например, некая Хетти Грин, получив в наследство 1 миллион долларов, сумела путем удачных инвестиций довести свое состояние до 100 миллионов. Думаю, она утёрла нос многим брокерам-мужчинам иронически относящимся к своим коллегам-женщинам.

Кстати, нью-йоркская биржа, которая является сердцем Уолл-стрита, выходит на неё только боком, а фасадом на Брод-стрит. Всё условно в этом мире.

На Уолл-стрите разместился и один из старейших банков – банк Моргана. Там могут открыть счета компании с капиталом не менее 100 миллионов долларов. Да и не всех примут. Морганы очень берегут свою финансовую репутацию, ибо иметь счёт в банке Моргана означает кредит по всему миру. Это, что называется "старые деньги", хотя и новые миллиардеры вторгаются в святая святых финансового мира Америки: недавно на одном здании появилось имя Дональда Трампа, известного не только своими огромными вложениями в недвижимость, но и амбициозностью, громкими скандальными  разводами…Так, что "старым деньгам" приходится потесниться.

Интерьер банка Моргана, расположенного по адресу 23 Уолл-стрит, хранит по сей день следы террористического акта, направленного против младшего сына Дж. Моргана. Было это задолго до наших бурных дней, в 1920 году. Неведомые анархисты оставили у входа в банк повозку со спрятанной взрывчаткой. Мощный взрыв унёс 38 жизней ни в чём неповинных людей. Ранено было 400 человек. Морган - младший остался жив и целёхенек. Преступников так и не нашли.

Есть такая народная примета: кто впервые прошёл или проехал по Уолл-стриту имеет солидные шансы разбогатеть, стать миллионером. Шутка, конечно. И я регулярно сообщаю эту информацию своим туристам, вызывая весёлое оживление в автобусе. Заканчиваю обычно такой фразой: - Ну, если с кем-нибудь из вас случится это чудо, то уж не забудьте бедного гида, который привёз вас на это волшебное место.

Все хохочут и обещают не забыть. И вот однажды один турист во всеуслышание заявляет: - А я могу вас прямо сейчас сделать миллионером! и протягивает мне банкноту на которой явственно видна цифра 1,000,000 рублей. Автобус затих. Рассматриваю и ничего понять не могу: действительно,1 миллион. Оказалось, белорусские "зайчики", жертвы инфляции. Но всё равно сумма впечаляет. Возвращаю её владельцу, а тот не берёт: - Возьмите, она ваша, как и обещал. У меня много таких!

С трудом удалось выяснить у него, а что же можно купить за миллион белорусских рублей. Оказалось, бутылку хорошей водки. Но тем не менее пророчество сбылось (на всякий случай для гида): на Уолл-стрите я стал миллионером!

Рядом с Уолл-стритом, на один квартал к северу, между Либерти стрит и Мэйден-Лейн, расположено массивное, похожее на крепость, здание (архитекторы Йорк и Сойер). Оно немного похоже на итальянское паллаццо эпохи позднего Возрождения, правда, изготовившееся к вражескому штурму. Внешние стены как будто сложены из камня, хотя это всего навсего                                                      

иммитация из песчаника и известняка. Огромные окна цокольного этажа забраны стальными решётками. Мало кто из прохожих догадывается, что здесь хранится всё золото мира. Здание это – филиал Банка федерального резерва. В его огромных подвалах, в специальных отсеках-боксах, лежат золотые слитки, принадлежащие более 80 государствам планеты. 

Когда совершаются сделки с золотом, его просто на тележках перемещают из одного сейфа в другой. Крайне редко золото вывозят наружу , да и нужды в этом нет. Здесь десятилетия хранился золотой запас Литвы, Латвии и Эстонии, пока эти республики вновь не обрели независимость. И только тогда золото было вновь занесено на счёт национальных банков Прибалтийских государств. Соединенные Штаты никогда не признавали "добровольного присоединения " их к СССР. 

Американский золотой валютный запас хранится , как известно всему миру после фильмов о Джеймсе Бонде, в военном форте Нокс.

Наискосок от биржы, на углу Уолл-стрит и Брод - стрит, возвышается здание похожее на античный храм: строгие колонны дорического ордера, мощный фронтон, классические пропорции делают его отдалённо похожим на афинский Парфенон. Как затесалось оно в это царство наживы? 

1842 году архитекторы Итиель Таун и Александр Джексон строили его под таможню. Но она недолго там пребывала. Затем его занимали различные правительственные учреждения, а ныне это музей, в котором  хранятся некоторые личные вещи первого президента страны Джорджа Вашингтона и исторические документы его эпохи.

На этом месте когда-то располагалась в трёхэтажном особняке нью-йоркская мэрия. И вот, в 1789 году с балкона этого особняка Джордж Вашингтон и произнёс первую в истории страны инагурационную речь, клятву верности американскому народу. 

Кстати, не все американцы, к моему удивлению, знают о том, что первой столицей был наш город. Затем государственные учреждения перебрались временно в Филадельфию, пока строилась новая столица Вашингтон.

Тогда не было спичрайтеров, составителей речей, и Джордж Вашингтон написал эту клятву сам. Он не был записным оратором, как его соратник Томас Джефферсон, но осознание исторической значимости момента подсказало ему все нужные слова. Говорят, это вообще была импровизация.

Во всяком случае все американские президенты слово в слово повторяют эту клятву, заканчивая её конечной фразой: - И да поможет мне Бог!

Перед этим местом в 1883 году была воздвигнута статуя Джорджа Вашингтона в полный рост (автор – скульптор Д. Уорд). Особенно удачные фотографии получаются когда биржу снимают как бы из-под руки о первого Президента. Получается символический снимок: Джордж Вашингтон как бы благословляет символ финансовой мощи Америки. А что, вполне может быть!

Место это знаменито не только клятвой первого президента при вступлении в должность. В октябре 1765 года здесь собралось 27 делегатов от 9 колоний, возмущенных усилением налогового гнёта. Причем налоги эти вводились без всякого совета с колонистами. Последней каплей был указ о так называемом "гербовом сборе", по которому дополнительными сборами облагались все покупки, от газеты до игральных карт, все сделки. 19 дней шли ожесточённые дебаты, в результате которых принята Декларация о том, что колонисты должны иметь равные права с жителями метрополии и потому король не может вводить налоги без их согласия.

 Здесь, в Сити Холле, впервые был обнародован принцип , который впоследствии стал известен всему миру чеканной формулой: - Нет налогов без представительства! (Имеется ввиду предствительство в Парламенте). "NO TAXATION WITHOUT REPRESENTATION!"

Но, конечно, одними декларациями власть не испугаешь. По стране прокатились волны митингов, на которых ораторы призывали байкотировать английские товары. Вот это было уже серьёзно. И "гербовый сбор" отменили.               
      Ещё с одним важным историческим событием связано это место. В 1789 году, когда здание Сити-Холла переименовали в Федерал-Холл, один из отцов-основателей нового государства внёс на рассмотрение Конгресса пакет из 12 поправок к конституции, так называемый "Билл о правах". Дело в том, что колонисты, только-только избавившиеся от тирании английского короля, очень боялись усиления центральной власти. Не сменится ли один диктат другим. И многие колонии, ставшие штатами, не хотели подписывать конституцию без защиты прав человека. (Половина мира до сих пор понятия не имеет, что это такое. Борьба за права человека актуальна и в 21 столетии).

 Из 12 поправок были приняты 10. Они вошли неотъемлемой составной частью в Конституцию страны. И Конгресс не имеет право отменить ни одну из них. За все последующие столетия к этим 10 добавились только 16 новых поправок, да и то, одна из них вводила "сухой" закон, другая его отменила. Сама же конституция не менялась со времени её принятия. Завидная стабильность!

Уютный трёхэтажный особнячок, свидетель удивительных исторических событий, увы, был продан "на снос" в 1812 году за…425 долларов.

Воистину, " Sic transit Gloria mundi"  (так проходит слава мира)!  

Порт южной улицы

Нью- Йорк – город портовый. Если первые парусники приставали к пристани у крохотного островка, который сейчас занят фортом Клинтон Кестл, то впоследствии причалы выросли в устье Хадсон-ривер, а затем и Ист- ривер, которая фактически является восточной прoтокой той же реки, названной в честь Генри Хадсона. За долгие годы, можно сказать, все флаги побывали тут. Даже пираты, говорят, находили приют у гостеприимного и расположенного к ним   губернатора Флетчера.  Очевидно, не  безвозмездно. Город рос бурно и размашисто. Западная часть острова как щупальцы протянула к реке десятки причалов. На берегу вырастали склады, офисы торговых компаний. К числу многих определений Нью-Йорка добавилось и такое: "Грузовые ворота Восточного побережья". Но всё это, увы, в прошлом. Склады и верфи стали ветшать, причалы опустели. Причин называют много, но на мой взгляд, одна самая существенная: профсоюзы. Профсоюзы в Америке часто бывают коррумпированы и подпадают под руку мафии. Раньше - больше, в наши дни – меньше.

Так вот, мафиозные боссы профсоюзов докеров, механиков и т.п. настолько взвинтили цены, что привозить товары в Нью-Йорк стало просто накладно.  И тут сработал закон капитализма, волчий закон конкуренции: грузоотправители и грузополучатели стали направлять суда в другие порты, в Бостон, в бурно растущий Балтимор. В последнем причалы растянулись по берегам Чезапикского залива на 100 миль.

Так что потеряли все: хозяева – прибыль, рабочие – зарплату, профсоюзные боссы – добычу. Видно не дошел до них смысл современной русской пословицы: - Жадность фраера сгубила. 

Немного другая судьба была у южного порта, что расположился в устье реки  Ист- ривер.

Связь Манхэттена с Бруклиным всегда была оживлённой. Первые голландские поселенцы вообще сперва появились на благодатных землях нынешнего Бруклина. Здесь выращивали овощи и фрукты, разводили скот. Манхэттен был менее приспособлен для сельского хозяйства, больше болот и скал. Переплывали, естесственно, на лодках. Появились и первые перевозчики, для которых это стало основной работой. Но для скота или большого груза требовалось что-то побольше лодочки. В то же время не будешь нанимать целый корабль, накладно очень. 

Так жизнь потребовала создания паромной переправы. Но тут начались конфликты: хозяева переправы всё время взвинчивали цены, не соблюдали никакого расписания. Горожане засыпали губернатора жалобами. И тогда суровый Питер Стайвесант издал очередной указ, который начинался словами: "Беспорядок становится все более типичным для манхэттенской переправы. Это причиняет серьезные неудобства пассажирам и жителям этой провинции, которые вынуждены ждать переправы днями и ночами. Дождавшись парома, они подвергаются вымогательствам со стороны паромщиков, которые требуют иногда двойную плату и ведут себя недостойно во всех отношениях". Не правда ли, звучит очень современно!

Губернатор не ограничился одними укорами. Он установил твердое расписание, летнее и зимнее, запрет выходить в море при сильном волнении. Двойную плату разрешалось требовать только за перевоз в нерабочее время. Установили тариф: так за переправу повозки с двумя лошадьми или ослами брали два флорина (40 цента), за мужчину или женщину - 12 центов, за ребенка до 10 лет полагалось половины платы.

Прогресс техники привел к появлению парового парома, но а затем и

к  мостам. На Бруклинском берегу появились колоссальные склады в которых хранились грузы, приготовленные к переправе. Ныне склады пустуют, принося убытки своим владельцам. Но вскоре их судьба коренным образом изменится: этими площадями заинтересовались независимые кинокомпании. Они собираются взять их в аренду и приспособить под павильоны для съёмок телевизионных сериалов. Так что, глядишь, у нас вскоре появится и свой Голливуд в Нью-Йорке.

Последним аккордом в перевозочной эпопее явилось строительство Беттери - тоннеля, соединившего два острова уже под землей и водой. Первые автомобили прошли по нему в 1950 году. Он стал последним автомобильным тоннелем в нашем городе, соединяющим острова и материк.

Свыше двух километров длины, над ним волны Ист-ривер. В течении более ста лет город стягивался в единое целое сетью тоннелей самого разного назначения. 259 километров под землей и реками, 14 – под линии метро, 4 автомобильных  и 2 железнодорожных. Мастерство инженеров и рабочих -это то, чем по праву гордится Америка.

А на манхэттенском берегу вырос небольшой пассажирский порт. Сюда заходили парусники, а затем пароходы небольшой осадки: все таки река неглубокая а этом месте. С появлением же огромных океанских судов, а затем и самолетов, порт и вовсе захирел. Но город нашел ему применение.   

"Порт южной улицы", как его стали называть, стал туристским центром. Старый трёхэтажный морской вокзал был перестроен: рестораны кафе, магазины заполнили его железные палубы. С балконов 3-его этажа открывается изумительный вид на панораму мостов: Бруклинский, Манхеттенский, Вильямбургский. Их порядок легко заполнить по аббревиатуре названия немецкого автомобиля БМВ. С другой стороны мачты парусника "Peking" проецируются на строй небоскрёбов Нижнего Манхэттена. Только и слышно как щелкают затворы фотоаппаратов у туристов. Получается такое символическое фото: старое на фоне нового. Парусник этот сейчас превращен в музей. А когда-то он бороздил воды Атлантики и до середины 30-х годов ХХ столетия    доставлял    грузы   из Чили  в Европу.  

  Недавно рядом с ним появилось еще одно двухмачтовое парусное судно. Но они не только музейные экспонаты: во время юбилейной регаты суда тряхнули стариной и вышли в бухту среди десятков их сотоварищей из разных стран мира. Зрелище было незабываемое!

Деревянный настил между "Пекингом" и старым дебаркадером никогда не пустует. Здесь,  на эстраде, выступают школьные хоры, фокусники, певцы.    

В тёплые летние дни это напоминает карнавал. Всё гудит и переливается всеми цветами радуги. Магазины и кафе работают круглсуточно.

10 лет подряд, с 1970 по 1980 год шла реставрация Старого порта. Здесь создана атмосфера американского городка середины прошлого столетия: расписаны под старину стены, вывески, таблички.. На территории порта много достопримечательностей. Мемориал, воздвигнутый в честь погибших пассажиров "Титаника" напоминает собой маяк. После выхода фильма режиссёра Камерона он приобрел новую популярность.

 На главной улице порта, Фултон – стрит, на Рождество ставят так называемую "поющую ёлку". Ёлка, конечно, молчит, но на помосте вокруг неё размещается хор, который исполняет популярный рождественский репертуар. Улица замощена брусчаткой, что огромная редкость для Америки, и придаёт этому уголку аромат припортового европейского города, типа Марселя.

Рядом с портом в двух зданиях, построенных в 1893 году, был расположен оптовый рыбный рынок Нью-Йорка. К 12 часам ночи перегораживалась проезжая часть улицы перед ними и огромные фуры с рыбой начинали разгружаться. Владельцы ресторанов, кафе, магазинов деловито сновали среди штабелей ящиков. На мраморных прилавках можно было увидеть самые экзотичные дары моря. Шум и гам стоял невообразимый. И запах… моря, рыбы и свежих водорослей. Среди покупателей и продавцов тусовались и туристы специально приезжавшие сюда на это своеобразное ночное шоу. Тем более, что рядом всю ночь работало ночное кафе "Париж", основанное в 1873 году. (Для Нью-Йорка это глубокая старина). И хотя цены в том кафе кусались, но завтрак в 4 часа утра в "чреве Нью-Йорка" становился своеобразным туристским аттракционом.

Увы, вскоре рыбный рынок был переведен в другое место (повторяется история с переносом легендарного "Чрева Парижа" воспетого Эмилем Золя). 

Официально старый морской порт носит название Пирс 17. Пройти к нему можно спустившись к реке по нескольким улицам, в том числе и после прогулки по Уолл-стриту.

Большой белый путь.

Сюда, на эту площадь Таймс-сквер, протянувшуюся узким коридором между 46 и 42 стритами, на пересечении Бродвея и 7 Авеню, 8 мая 1945 стихийно, по зову сердца, собрались люди со всех концов Нью-Йорка дабы отпраздновать победу над фашистской Германией. И тем, что  не сговариваясь пришли именно сюда, они как бы определили главное место в городе. Как у россиян - Красная площадь. 

Название нынешнее она получила в 1904 году, когда сюда в здание утюгом замыкащее площадь переехала  редакция влиятельной газеты "New York Times". В 1931 году на фасаде этого здания появилась новинка – электрическая "бегущая строка", сообщавшая самые свежие мировые новости. На это чудо собирались и глазели толпы горожан и туристов. Сейчас на этом месте гигантские телеэкраны телевизионной рекламы, самой дорогостоящей в стране. Арендовать их могут только могучие фирмы типа Сони или Кока-колы. Да и те не выдерживают финансового бремени более года-двух, сменяя друг друга. 

Сверкающие огни реклам, зачастую весьма изобретательных, делают эту площадь своеобразным земным Млечным путем. Здесь так светло от них, что в любое время ночи можно читать газету. Не так давно на фасаде одного из зданий Таймс-сквера блистала знаменитая реклама сигарет "Кэмел": верблюжонок с сигаретой в зубах, выпускающий клубы электронного дыма. Реклама эта стала своеобразной визитной карточкой Америки, для одних символом красивой заокеанской жизни, для других, "растленного буржуазного падения нравов" Но началась в стране яростная борьба с курением и верблюжонка пришлось убрать. 

Сами нью-йоркцы прозвали это место – "Большой белый путь!", а пересечение Таймс-сквер и 42 улицы – "перекрёсток мира". Вот так, не больше и не меньше.

Здесь традиционно празднуется  Новый год. Вечером 31 декабря сюда стекается до полумиллиона человек. Автомобильное движение через площадь, естесственно, перекрывается. На специально сооруженных помостах выступают певцы, музыканты, фокусники. Ровно в полночь со шпиля Таймс-Тауэра спускается медленно хрустальный шар, символическое "большое яблоко" Нью-йорка, а вверх взлетают пробки от бутылок с шампанским. Телевидение транслирует всё это на всю страну и мир, корреспонденты берут короткие интервью у "ветеранов", хвастающихся тем, 

что они уже 15 или 20 лет неизменно встречают здесь Новый год. Может идти дождь или снег, но Таймс-сквер всегда полон. Это одно из немногих мест в городе, где никогда не замирает жизнь.

Круглосуточно работают кафе, рестораны, магазины, кинотеатры…

В отеле "Мариот Маркиз" на третьем этаже гостеприимно открывает двери ежевечерне театр "Маркиз" на 1600 мест. Гостиница эта, ставшая достопримечательностью площади, была построена в 1985 году, высотой в 50 этажей. Она вторая по величине в городе. На 46 – 47 этажах ресторан с вращающимся полом, откуда открывается изумительный вид на Таймс-сквер и на весь город. Архитектор Джон Портамин – младший спроектировал её в виде этакого испанского дворика с балконами, куда выходят двери номеров. Только "двор" этот огромен. Атриум с льющимся сверху светом занимает 37 этажей. В центре по стилобату ползут кабинки лифтов со стеклянными стенами, так что поднимаясь или спускаясь гости отеля видят сквозь стекло весь интерьер этого громадного здания и ощущает себя как бы парящимися над бездной. Вход в отель, естественно, свободный. Так что можно и покататься на лифте и чашечку ароматного кофе выпить в одном из многочисленных кафе на этажах.

На Таймс-сквере расположена самая знаменитая театральная касса Нью-Йорка. Здесь продают так называемые "горящие" билеты на все спектакли, во все театры, за полцены. Правда, надо выстоять огромную очередь и нет гарантии, что достанутся вам билеты на желаемый спектакль: ведь "горящих", невыкупленных на этот день  билетов может оказаться до обидного мало. Это уж как повезёт. Стоит в этих очередях прекрасная публика, настоящие ценители искусства, просто не имеющие возможности приобрести билеты за полную цену.  

За кассами, в крохотном скверике, памятник удивительному человеку, священнику, капелану 69 пехотного полка времён 1-ой мировой войны Фрэнсису Даффи. В мирное время - он пастор церкви Святого Креста, в которой прихожанами были артисты и танцоры бродвейских театров, художники. Приходили они со своими бедами и горестями, и Даффи  отечески их опекал не только добрым словом, но,  зачастую выручал и деньгами в трудную минуту.

Благодарные служители искусств и настояли на сооружении ему памятника в центре театрального Бродвея. На открытие пришли знаменитые актеры, политические деятели, отцы города. Даффи в военной форме держит в руках евангелие, позади него крест. Памятник поставлен в 1937 году. 

Понятие "Театральный Бродвей" известно ныне всему миру. Это не значит, конечно, что так называют только театры расположенные на этой знаменитой улице. Нет, это вмещает в себя и место: пятиугольник с координатами между 44 и 53 улицами, и тип современного, в основном, музыкального театра. Он очень отличается от привычного нам, репертуарного, с постоянной труппой и ведущим художником  - главным режиссёром. Бродвейский театр – это спектакль, чаще всего мюзикл, в создании которого вложены большие деньги. Для его проката арендуют театральное помещение. Идёт он  ежедневно, а по субботам, воскресеньям и в праздники, дважды в день.

Вкладывает в него деньги обычно целая группа инвесторов, которая, естественно, озабочена получением максимальной прибыли. Если спектакль

продержится на сцене меньше 2-х – 3-х лет он принесет убытки. Так что на Бродвее стараются работать наверняка. 

Бродвей – синоним коммерческого театра, воплощение пресловутой американской мечты. Взлёт славы его пришелся на 20-ые годы, когда на Бродвее одновременно шли спектакли в 80-ти театрах. Сейчас их осталось всего 26. Изменилось многое, в том числе и стоимость постановки спектакля. Если до войны обходились 10 тысячами долларов, то в наши дни смета в 10 миллионов  никого уже не удивляет. Правда за такие деньги зритель получает феерическое зрелище: поражающие воображение декорации; легко запоминающиеся шлягерные мелодии; хореографию высочайшего уровня; прекрасные голоса; динамичное, красочное, до автоматизма отработанное, действие. Артисты выкладываются полностью, играют с азартом, раскованно и свободно, демонстрируя высокий профессионализм. Последний спектакль не должен отличаться от премьеры: люди платят за билеты весьма немалые деньги.

Посещение мюзикла на Бродвее входит в "джентльменский" набор знакомства туриста с Нью-Йорком. 

Расцвет современного мюзикла связан с именем композитора Ллойда Уэббера, режиссёра Тревора Нанна и продюсера Камерона Макинтоша. Все началось с грандиозного успеха спектакля "Кошки" по мотивам "Книги практичных кошек"  Томаса Эллиота. На Бродвее в помещении театра"Винтер Гарден" (Зимний сад) он продержался рекордное время …18 лет! За эти годы полностью сменилось 3 состава основных исполнителей. 

И затем, как плотину прорвало: "Отверженные" по одноименному роман Виктора Гюго; "Фантом оперы" по мотивам романа забытого писателя XIX века Гастона Леру; "Мисс Сайгон" – подлинная история любви молодой вьетнамской девушки и американского солдата в Сайгоне в 1975 году. В основе современного мюзикла, как правило, лежит хорошая литература. Авторов привлекают сюжеты не ограниченные национальными рамками, которые бы нравились зрителям разных стран. Это поистине космополитичное искусство. 

В наши дни медленно, но верно происходит процесс смены ориентиров, приоритетов ценностей. В том же "Винтер гарден" родилась "Вестсайдская история" Леонарда Бернстайна с потрясающим балетом Джерома Робинса. На этой сцене шла "Смешная девчонка" родившая американскую звезду Барбару Стрейзанд. А в наши дни подмостки отданы мюзиклу "Mamma mia" на мотивы творчества вокальной группы Абба. Мельчает и репертуар других театров. 

Социальные мотивы уходят на второй план, на первый выходят проблемы сексуальных меньшинств. Политические идеи всё более затирает быт. Что ж, знамение времени!

Изредка пробиваются на Бродвей и "чужие труппы". Так в 1989 году, в Городском театре Музыки и Драмы на 55 стрит с успехом прошел спектакль московского Ленкома "Юнона и Авось" ( мюзикл композитора Рыбникова по одноименной поэме А. Вознесенского). 

Театральный Нью-Йорк не ограничивается, естественно, бродвейскими театрами и мюзиклами. Из бунта против коммерциализации искусства, против снобизма и рутины, возникли так называемые оф- бродвейские театры, что переводится как "рядом с Бродвеем", или точнее "не бродвейские театры". Здесь можно увидеть спектакли по пьесам Вильяма Шекспира, Генриха Ибсена, Эдварда Олби, Артура Миллера. Идёт с успехом и русская классика – Чехов, Толстой, Достоевский.

Положение у них трудное, существуют, в основном, на гранты: материальную помощь, которую выделяют различные благотворительные фонды. Не редкость, когда актеры и режиссёр выкладывают свои деньги, заработанные "на стороне" совсем не творческим трудом. Но все живут надеждой, что на них обратят внимание зрители, пресса, театральные агенты. Ну а затем, приглашение в кино или на телевидение. Надо сказать, что в этих маленьких театриках вырастали и мужали будущие знаменитости американской сцены и Голливуда. 

Нет такого направления в театральном искусстве с которым нельзя было бы познакомиться в Нью-Йорке. Так что истинному театралу надо только сойти с утрамбованной тропы театрального Бродвея и его могут ожидать подлинные творческие открытия.

Нью-Йорк многогранен. И он не ограничен только окрестностями Бродвея. В этом сможете убедиться сами.   

Линкольн-Центр или площадь искусств.

Собрать в одном месте театры, концертные залы, киноцентр, консерваторию было давней мечтой нью-йоркских театралов и меломанов. Конечно же, в городе все это было, и бродвейские театры, и джазовые клубы в Гринич -- Виллидж и любимый МЕТ – Метрополитен опера – на 39 стрит… Но такой вот грандиозной площади искусств – не было. 

И в 1958 году мечта стала явью. Город выкупил у частных лиц участок земли между 62 и 66 стритами, ограниченный с запада Амстердам Авеню, а с востока Бродвеем. Место это престижное, невдалеке площадь Колумба, Центральный парк и, естественно, оно было плотно застроено. Так что пришлось переселять более полутора тысяч человек (!). 

А вот само строительство велось на деньги благотворительного фонда, который возглавил Джон Д. Рокфеллер. Он же стал руководителем Организационного Комитета. Так что государство не вложило сюда ни одного цента (что для нас, бывших советских людей, совершенно непривычно). 

Решение о создании такого центра искусств имело весьма неожиданный резонанс. Когда в столице США узнали о нью-йоркской инициативе, то тут же взыграла гордыня: - А  мы что хуже?!  Отношения между Нью-Йорком и Вашингтоном весьма напоминают вечное соперничество между Москвой и Санкт-Петербургом. И под напором столичного истеблишмента президент Эйзенхауэр подписал указ о создании Центра искусств в Вашингтоне, где под одной крышей должны были cосуществовать оперный и драматический театры, концертный зал, киноцентр, два экспериментальных театральных зала.... И на берегах реки Потомак вырос Храм искусств, облицованный весь драгоценным итальянским каррарским мрамором, после трагической гибели президента Джона Кеннеди названный его именем. Так что соперничество двух городов на сей раз пошло на пользу любителям искусств и здесь, и там. А в Нью-Йорке площадь искусств получила имя великого президента Авраама Линкольна. Так что он известен  всему миру как Линкольн-Центр.

Когда попадаешь сюда впервые, то бываешь поражен классическими пропорциями всех строений этого центра. В городе, который прославился в первую очередь своими небоскребами, рвущимися ввысь, грандиозным размером выставочных залов, самым большим спортивным комплексом на воде (возишь туристов по Нью-Йорку и ловишь себя на том, что часто произносишь "самый большой в мире", "самый высокий", "самый дорогой" и т.д.) эта европейская соразмерность как-то умиротворяет. Здания строго прямоугольной формы с плоскими крышами, облицованы итальянским камнем – травертином, окружены колоннами.  Проектировала и строила Линкольн-Центр группа архитекторов под руководством опытного мастера Вэлласа Харрисона. Поэтому он получился цельным, решенным в одном ключе. Центральная площадь с фонтаном посредине окаймлена тремя зданиями: с одной стороны – концертный зал, с другой – Городской театр, а в центре – знаменитый на весь мир МЕТ – Метрополитен-опера. Концертный зал на 2142 места называют Эвери Фишер-холл. Кто он такой, человек, давший свое имя этому царству классической музыки?

Мистер Фишер – уроженец Бруклина, был преуспевающим бизнесменом, но в свободное время любил музицировать, играл на скрипке. Страстный меломан, он учредил специальный фонд для талантливых исполнителей с ежегодной премией лучшим из них в 25 тысяч долларов. 

А далее произошла такая драматическая история. Когда концертный зал по проекту архитектора Марка Абрамовитца был построен, выяснилось, что там неважная акустика. Представляете, в зале, где, в котором должны звучать симфонии Бетховена и Моцарта, провалы звука, плохо слышно. А деньги то уже потрачены. И тогда, говорят, мистер Фишер недрогнувшей рукой выписал чек на 9,5 миллионов долларов. Был из Европы приглашен крупный специалист по акустике, зал был перестроен, и теперь в нем прекрасное звучание. И в 1973 году он по праву получил имя филантропа Эвери Фишера.

Благотворительность широко развита в Америке, и вообще, в свободном мире. Это неотъемлемая часть образа жизни, менталитета американцев. Стыдно, неприлично не жертвовать деньги на благие цели. И дело не в том, что пожертвования выводятся из-под налогового пресса, как часто говорят наши недоверчивые соотечественники. Когда Эндрю Карнеги, скажем дал 5 миллионов долларов на строительство концертного зала в Нью-Йорке, подоходного налога в стране не было. Все значительно сложнее. Это – образ жизни. Хоть малым, но поучаствуй! 

На спинке каждого кресла в Эвери Фишер-холле прибита табличка с именем человека пожертвовавшего 1000 и более долларов на строительство этого зала. В холле на  мраморных досках фамилии меценатов, давших по 100 тысяч долларов. 

Еще одна примета американской жизни. В филармоническом зале находятся два бюста великих композиторов: Бетховена (скульптор – Э. Бурдейль) и Малера (скульптор – О. Роден). Принадлежат они музею Метрополитен и сданы Эвери Фишер холлу в аренду за ...1 доллар в год каждый (!?). Но..... высокую страховку за них выплачивает Линкольн-Центр. Вот такое органичное соединение широты души с практицизмом. 

С другой стороны площади высится здание Городского театра оперы и балета более известное как Сити - опера. Построено оно в 1964 по проекту известного архитектора Ф. Джонсона (он, кстати, принимал участие в "исправлении" Эвери Фишер-холла). Оригинально продуман интерьер фойе: он декорирован бронзовой решеткой, а потолок покрыт слоем 22 каратного золота. Зал вмещает 2844 зрителя. Партер окружен пятью ярусами балконов. 

Есть у этого театра и второе, неформальное имя – Дом Баланчина. Именно здесь ставил свои хореографические спектакли знаменитый хореограф Джордж Баланчин, который при ближайшем рассмотрении оказывается никакой ни Джордж и даже не Баланчин, а Георгий Баланчивадзе, чей родной брат был в Советском Союзе весьма известным композитором. Георгий танцевал в балетной труппе Сержа Лифаря (танцовщиком он был довольно посредственным), а затем прославился своими хореографическими композициями. Его энглизированное имя по праву значится среди корифеев балета ХХ столетия. Каждый год на Рождество в театре традиционно идет балет "Щелкунчик" поставленный Джорджем Баланчиным на музыку П.И. Чайковского. Балетные постановки практически вытеснили из театра оперные спектакли и сейчас городская опера ищет себе достойное пристанище.                          

         В центре, за фонтаном, высится здание Метрополитен-опера. Самый большой в мире оперный театр, где по рассказам, в несобранном виде хранятся декорации к 16 оперным спектаклям мирового репертуара. Представляете, нажатие кнопки и  всплывает из глубины II-ой акт Аиды с лестницей парадной по которой марширует целый полк. А актов, как известно, 5 (!). 

Зал и фойе украшены оригинальными хрустальными люстрами подаренными Австрией. В холле бюст великого итальянского певца Энрико Карузо. В подземной галереи театра портреты выдающихся музыкантов и исполнителей, среди которых и наш Федор Шаляпин в роли Бориса Годунова (портрет кисти М. Вербова). 

В двух огромных, выходящих на площадь окнах красуются панно великого Марка Шагала: "Триумф музыки" и "Истоки музыки". Правда я слышал и о другой интерпретации этих работ "Муза оперы" и "Муза балета". Днем они чаще всего закрыты драпировкой от жгучих лучей солнца, зато вечером открыты и хорошо подсвечены. Знаю, что много любителей живописи специально приезжают в Линкольн-Центр, чтобы полюбоваться творениями мастера. 

МЕТ – типично западный театр. Здесь нет своих постоянных исполнителей. Никто не может с гордостью сказать как в России "Я - солист Большого театра". Поют приглашенные знаменитости: Пласидо Доминго, Лучано Поваротти, Мирелла Френи, Дмитрий Хворостовский… Выступить на сцене МЕТа очень престижно и  мечта многих исполнителей. Позволю себе одно личное воспоминание. Среди многих документальных лент (а в "той жизни" я  был кинорежиссером) было несколько музыкальных фильмов – портретов. И один из них о нашей молдавской оперной диве – Марии Биешу, чья популярность взметнулась вверх после этого, как на конкурсе в Японии ей присвоили титул "Лучшая Чио-чио-сан мира". Картина довольно большая, около часа протяженностью, называлась "Мой голос для тебя…."  И в ней Биешу между оперными ариями и концертными номерами рассказывала о себе. На мой вопрос за кадром (вопросы мы потом вырезали): - А в каких театрах вы пели, Мария? – она ответила со свойственной ей детской непосредственностью: - Но вы же знаете, что я стажировалась в Милане, в Ла Скала. Пела в Лондоне, в Гранд Опера в Париже… и далее пренебрежительно махнув рукой, продолжила: - Ну в Большом. Но самым большим признанием для себя я считаю то, что меня три раза приглашали петь в Нью-Йорке, в Метрополитен-опера. 

И этак победно, с чувством исполненного долга, смотрит в объектив. Когда цензор просмотрел фильм, он сказал: - Она что, охренела твоя Машка? Что она несет? Что значит "Ну, в Большом?" Самым большим признанием для нее, дуры деревенской, должно быть выступление на Родине. 

Пришлось этот эпизод переснимать. 

Оперный сезон длится обычно с начала сентября по конец апреля. Репертуар обширен: от классики (Моцарт, Бизе, Чайковский) до наших современников. К работе привлекаются дирижеры, режиссеры, художники с мировым именем. МЕТ был пионером в создании новой престижной должности "приглашенный главный дирижер". И сразу же  пригласили на это место Валерия Гергиева, художественного руководителя и главного дирижера Мариинского театра из Санкт-Петербурга. 

По контракту "приглашенный" должен проработать с коллективом оркестра театра не менее 3 месяцев в году. Такое содружество уже дало свои плоды. В Метрополитен-опера триумфально прошла премьера оперы Сергея Прокофьева "Война и мир" (дирижер – Валерий Гергиев, режиссер – Андрей Кончаловский). 

Постановка потрясла зрителей не только мастерством постановщиков  и исполнителей, но и своей невиданной доселе грандиозностью. Только солистов было 52 (партию Андрея Болконского пел на премьере Дмитрий Хворостовский, Наташу Ростову – дебютантка МЕТ Анна Нетребко), 120 хористов, 41 танцор, в массовых сценах занято 227 человек. В финальной сцене участвовало 396 актеров и ….и одна живая лошадь. Постановка обошлась в 4 миллиона долларов. "Я думал "МЕТ" убьёт нас всех," – шутил Валерий Гергиев. Поднять такой спектакль финансово не под силу ни одному оперному театру мира. Деньги на постановку дал известный меломан и филантроп Альберто Вилар, влюбленный в Мариинский театр и, в частности, в творчество Валерия Гергиева. И это тоже примета современной американской действительности.

Летом в помещении "Мета" воцаряется балет. Вот уже много лет на его сцене идут спектакли прославленного коллектива "American ballet theatre", основанного в далеком 1940 году. На этой сцене танцевали Рудольф Нуриев, Майя Плисецкая, Михаил Барышников….

Но не только в помещениях театров и концертном зале кипит творческая жизнь. Весь июль последние годы на площади у фонтана проводятся танцевальные "ночи свинги". Каждый вечер играет оркестр из какой-либо страны. Платная площадка со сценой обнесены невысоким ограждением и заплатив небольшую сумму можете плясать на этой танцплощадке сколько душе угодно. А если пожелаете, то вас профессионалы поучат заковыристым па аргентинского танго или огненного венгерского чардаша. Но музыка разносится по всем окрестностям и весь Линкольн – центр от души отплясывает бесплатно. Как говорится, "халява, плиз".

Август отдан театральному авангарду. На небольшой сцене прямо посреди площади идут спектакли небольших трупп, пытающихся сказать свое, новое, слово в искусстве. 

И у них находится своя публика, зачастуя вступающая в жаркие дискуссии между собой и иногда с авторами. Вообщем, творческая жизнь в Линкольн-центре практически никогда не замирает. 

В небольшом парке рядом с оперным театром, носящим имя дирижера Вальтера Дамроша, на летней эстраде, напоминающей по форме морскую раковину, регулярно идут бесплатные спектакли. А разместиться там могут до трех тысяч зрителей. Осенью это место занимает цирк Шапито. Ведь своего стационарного цирка в Нью-Йорке нет. Так что ежегодный приезд гимнастов, жонглёров, укротителей сущий праздник для детворы. И, признаюсь честно, не только для неё. Кстати, в цирковых коллективах приезжающих в наш город много исполнителей из бывшего Союза. Так что, не только "в области балета"  наши "впереди планеты всей". 

Этим не ограничивается богатство Линкольн-центра. Немного в стороне от площади с фонтаном находится другая площадь с бассейном, посреди которого скульптура гения ХХ столетия Генри Мура своими огрубленными формами напоминающая чудовище из шотландского озера Лох Несс. В глубине площади – театр Вивиан Бамон, создание известного американского архитектора Эзро Сааринена. Зал небольшой, вмещает примерно тысячу человек. В том же здании крошечный театрик  Митци И. Ньюхаух с миниатюрным, но очень уютным залом. 

Рядом расположился филиал Публичной библиотекой (его не было в первоначальном проекте). Библиотека специализированная: здесь прекрасно подобрана мировая литература о театральном искусстве; можно прослушать камерный концерт; взять домой видеофильм с записью оперных и балетных спектаклей; классику американского и мирового кинематографа. И как положено Публичной библиотеке, всё совершенно бесплатно.

Киноцентр располагает прекрасным залом на 800 мест, в котором раз в два года проходят престижнейшие нью-йоркские международные кинофестивали. На них не дают никаких наград. Но участие в них так   значимо в мире кино, что многие творцы отказываются от других смотров, где они могут стать лауретами, если их творение было отобрано для показа в Нью-Йорке. Заполняет зал киноцентра обычно очень строгая и требовательная публика. Приведу один  пример. Картина гениального российского российского режиссера Алексея Германа "Хрусталёв, машину!" практически провалилась на знаменитом кинофестивале в Каннах. На информационном просмотре, куда приходят в, основном, киноведы и журналисты, через минут 20 после начала просмотра зал опустел: 80 процентов зрителей ушло. 

В Нью-Йорке во время показа царила чуткая тишина. Ни один зритель не вышел. И хотя по регламенту фестиваля фильму полагался толко один показ, но в нарушении его, по "просьбам трудящихся" фильм Алексея Германа крутили несколько сеансов при битком набитом зале. Поэтому, когда я слышу разговоры о бездуховности американцев, я внутренне усмехаюсь. Просто, приезжая в эмиграцию или туристский вояж, мы не с тем слоем американцев встречаемся. Это тоже самое, что судить о России по завсегдатаям пивных палаток. 

Есть в Линкольн-Центре на 66-ой стрит небольшой камерный зал имени Аллис Талли, названный в честь певицы, завещавшей все свои сбережения для строительства театра, где будут проходить концерты камерного пения и музыки. 

И, наконец, в Линкольн-Центре расположена знаменитая консерватория, Джульярд-скул, названная так в честь страстного любителя музыки мистера А. Джульярда завещавшего Нью-йоркской Консерватории в 1920 году весьма солидный капитал. В нашей стране название этого учебного заведения стало широко известно после феерической победы на Московском Международном фестивале романтичного американского пианиста Вана Клиберна (это мы его так  прозвали, вообще-то он Вэйн Клайберн). 

Наша пресса широко растиражировала, что учился он в Джульярд-скул у педагога с российскими корнями Розиты Левиной (правда, занимался он с ней всего три месяца). Это действительно одно из лучших музыкальных заведений в мире, в котором, кстати, успешно работают и педагоги из Московской и Санкт-Петербургской консерваторий.

А невдалеке, на площади Колумба, на месте снесенного выставочного зала "Колизей" сейчас строится огромный жилой комплекс. Но по настойчивой просьбе нашего бывшего мэра Рудольфа Джулиани центр комплекса займет Дом Джаза, который станет неотьемлемой частью Линкольн-Центра.

Два зала и кафе смогут вместить 2 тысячи зрителей. Стеклянный фасад Дома одновременно будет служить фоном для концертов в одном из них. Здесь же разместится и Музей истории джаза с залом Славы. Когда я пишу эти строки, Дом Джаза в строительных лесах. Надеюсь, когда вы будете их читать, вы уже сможете купить билеты в эти залы. Так что, как видите, в Линкольн-центре вы найдете высокое искусство на все вкусы. Было бы желание!

Рокфеллер Центр

На право называться центром Нью-Йорка претендуют многие улицы и площади города. Спор не менее ожесточенный, чем когда-то у семи греческих городов считающих себя родиной великого Гомера. Но я, как старый провинциал, считаю, что центр города это то место, где ставят городскую елку. Не так ли?  А ставят её с 1936 года прямо в центре Рокфеллер – Центра (прошу прощения за тавтологию).

Уже в конце сентября вся нью-йоркская пресса начинает печатать репортажи о том, где эту ёлку нашли, купили её или получили в дар; как привезут в город, на трейлере или на барже…И всё с массой подробностей и мелких деталей, как о жизни принцессы Дианы. И вот, наконец, эту красавицу – великаншу ростом от 25 до 30 метров усыпанную тысячами электрических лампочек торжественно водружают прямо у главного здания Центра на крохотной улочке  Рокфеллер – плаза. И стоит она там с рождества до 2 января следующего года, собирая к себе до миллиона (!) человек в сутки. 

Каждый житель города и гости столицы мира считают своим непременным долгом потолкаться у ёлки. Приходят всем семейством, с детьми и  внуками. Шум, гам, перезвон колокольчиков Армии спасения, зазывные крики продавцов хот-догов и жареных орешков, гремит музыка….

Ад и Рай одновременно. Но стоит отойти в сторону на два квартала и ….тишина и покой, редкие огни фонарей, шуршат шины авто и редко – редко увидишь прохожего. И это тоже одна из примет американской жизни, которая приводит в недоумение европейских туристов: - Почему улицы пустые? Где люди гуляют? 

Гуляют и в Америке…. Но на свой лад, в чётко определенных местах….Европейская привычка бесцельно фланировать по мостовым американцам практически чужда.

Рокфеллер Центр появился по замыслу одного человека, как вы догадываетесь, носящего знаменитую фамилию. Джон Рокфеллер – младший взял в аренду на 25 лет участок земли принадлежащий Колумбийскому университету в прямоугольнике между 47 и 52 стритами и 5 и 6 Авеню. Задумал он построить там роскошный оперный театр. Но грянула Великая Депрессия 1929 года и он свои миллионы бросил на сооружение делового центра, где могли бы разместить свои офисы десятки компаний. Друзья и финансовые эксперты его отговаривали: - Ты, что с ума сошел…кто будет арендовать твои офисы во времена рецессии и застоя? Ты просто зарываешь свои деньги в эту землю. 

Но молодой Джон упрямо стоял на своём. Он верил в частную инициативу, в свободу выбора человеком своего пути к счастью, короче говоря, в созидательную силу капитализма.   

- А кроме того, - говорил он – я создам тысячи рабочих мест на строительстве Центра. Эти люди, заработав свои доллары, будут покупать еду, одежду, снимать жильё…. – Возможно это и будет то волшебное звено, ухватившись за которое удасться вытащить Нью-Йорк из депрессии.

И он советовал своим друзьям-миллионерам последовать его примеру и помочь городу дав работу людям. Не знаю, многие ли рискнули отозваться на его призыв. 

А Рокфеллер выиграл! Первое, построенное здание высотой в 70 этажей полностью арендовала могучая компания РКО (Радиокорпорейшн), которая владела сетью радиостанций и огромной кинокомпанией. Какими бы не были тяжелыми времена люди не перестают есть и….. развлекаться, и готовы тратить на это свои последние деньги. Не зря 30-ые годы называют золотым веком Голливуда, когда вовсю расцвёл целый сад сладких грёз, великолепных шоу с сотнями танцоров, и был создан мир "белых телефонов", роскошных интерьеров, в которых любили, страдали, и обязательно побеждали неизменно элегантные герои и скромные изящные героини…Так сладко было забыться хоть на полтора часа от суровой действительности. 

Кстати, любопытно, что основанием богатства семейства Рокфеллеров послужил заём в 1000 долларов, который Джон Рокфеллер Старший получил от ….своего отца под 10 процентов годовых. Не в дар, а в долг, под проценты (!). И это тоже часть американского менталитета. Думаю, многие имели и имеют на руках большие суммы, но вот распорядится ими как Джон Рокфеллер …..Увы!

Ныне Рокфеллер Центр - это целый комплекс из 19 небоскрёбов построенных в основном в 30-ые годы. Некоторые были законсервированы на время войны и вошли в строй в 1946-47 годах. Два здания появились в 70-годах. 70 тысяч клерков ежедневно заполняют офисы. Около 100 тысяч посетителей заходят в лифты и кабинеты. Толпы туристов снуют по его улицам, заходят в магазины, кафе, рестораны…

Автор проекта известный в Америке архитектор Вэллас Харрисон. Мы сталкиваемся с этим именем, когда любуемся Линкольн-Центром и комплексом зданий ООН.

Рокфеллер Центр – воплощение нашего представления о небоскрёбах. В рвущихся ввысь зданиях нет ничего лишнего, всё функционально…. Если первые небоскрёбы по привычке украшались эркерами, слуховыми окнами, беседками и шпилями на крышах, то здесь красота заключается  в сочетании плоскостей и объёмов. Эстетика всегда запаздывает по сравнению с развитием строительной индустрии. И к 30-ым годам до архитекторов наконец-то дошло, что колонны на уровне 26-го этажа смотрятся нелепо. Рокфеллер Центр знаменует собой начало нового периода городского строительства. 

Мы, естественно, не будем описывать все 19 зданий, но о наиболее примечательных местах расскажем. 

Когда заходишь в Центр со стороны 5-ой Авеню, то сразу бросается в глаза аллея, посреди которой буйство разных цветов. Это место называется Чеппел-гарденс, что означает Сад пролива. Дело в том, что здания по "берегам" этого сухопутного пролива олицетворяют собой два государства- Францию и Англию. Они так и называются Ла Мезон Франсез и Бритиш-Эмпайр Билдинг. Над вхолами в них со стороны "пролива" золотистые изображения Марианны и бога торговли Меркурия. Всё это, конечно, условно, своеобразная игра, как и прозвище этой аллеи Ламанш цветов! (Хотя, как известно, англичане упорно называют пролив по своему, просто канал).

Когда я привожу туристов на это место, то никогда не знаю, что мы там увидим. Летом это может быть целая пальмовая роща с роскошными орхидеями; в сентябре роскошество  любимых моих хризантем….Однажды мы застали там двух огромных динозавров, вырезанных из кустарника: это была реклама всемирной премьеры фильма Стивена Спилберга "Парк юрского периода". Но одно остается неизменным с 1931 года: на Рождество здесь располагаются фигуры ангелов и архангелов, дующих в трубы. Сделаны они из толстой белой проволокии, обвиты гирляндами электрических лампочек. Смотрится трогательно и наивно. Рассказывают, что когда мэру Джулиани предложили сменить этих ангелочков на что-то более современное, он твёрдо отказался:- Я не самоубийца. Меня мой отец привозил сюда на Рождество любоваться ими. И я каждый год со своими детьми здесь бываю. Если я сменю этих ангелов, нью-йоркцы растерзают меня! 

Упирается эта цветочная аллея в площадь, которая носит название "Нижний уровень", ибо спуститься к ней с улицы надо по ступенькам. В летнее время она заставлена кадками с пальмами и столиками под тентами. Здесь филиал большого кафе, расположенного внутри целого подземного города, объединяющего многие здания Рокфеллер Центра. По краям площади два изящных стеклянных павильона, где находятся лифты опускающие вас прямо с улицы в это кафе. Но самая интересная перемена здесь наступает поздней осенью: на месте летнего кафе каток с искусственным льдом. Это одно из самых популярных мест в нашем городе. Каток платный: сеанс длится 45 минут. На праздники там выстраивается длиннющая очередь страждущих и себя показать, и на других посмотреть. Обрамлена площадь флагштоками, на которых развеваются самые разные флаги: то государств-членов ООН, то штатов, то вдруг, просто зеленые, а после трагедии 11 сентября 2001 года звёздно-полосатые знамёна США.

В самом центре, как бы прижавшись к стенке, фонтан (естесственно, работающий летом). А над ним фигура из позолоченной бронзы американского скульптора Пола Меншипы "Прометей". Мне она не кажется особо удачной. Зрелый муж Прометей, прикованный к скале Зевсом за то, что он принёс людям огонь, здесь предстаёт юным чуть ли не мальчиком, куда-то летящим. Мой коллега Михаил Зисманов в своём путеводителе остроумно заметил, что она похожа на гигантскую бонбоньерку, украшение к дорогой коробке конфет. Недавно там появились и другие работы Пола Меншипы, украшающие  площадь. 

В Рокфеллер Центре не только офисы. В центральном 70-ти этажном здании, которое сейчас после РКО носит название Дженерал Электрик (GE) билдинг, кроме офисов, располагаются студии NBC – одной из трёх национальных телесетей. В здании напротив – отдел новостей NBC. Недавно, в том же помещении, весь первый этаж арендовала компания Кристи, проводящая теперь здесь, в Нью-Йорке, свои всемирно известные аукционы произведений искусства.

Но самое притягательное место расположено в здании выходящем фасадом одновременно на 6-ую Авеню и 51-ую стрит: мюзик – холл "Радио-Сити". Гигантский зал в 6500 мест по проекту Сэмуэла Лайонела Ротэфела открылся в 1932 году. Это самый большой концертный зал в мире. Название вам подсказывает, что здесь шли спектакли и концерты, которые транслировались на всю страну. Сейчас в эру ТВ и интернета, радио отступило на второй план, но историческое "раскрученное", как теперь модно говорить, название зала сохраняется. Ежегодно даётся более 300 представлений. Из них самое популярное – рождественское, со знаменитыми танцовщицами "Рокетстс", обязательно по мотивам "Щелкунчика" П.И. Чайковского. И хотя билеты доволно дороги, но многие родители считают своим долгом придти сюда в рождественские дни. Выступать в Радио-Сити престижно. И наш российский шоу-бизнес уже дорос до него: пару раз композитор и удачливый продюсер Игорь Крутой привозил сюда свои "Песня – 96, 97"…

Недавно зал реконструировали: сейчас в нём 4900 мест, что в общем-то, тоже впечатляет. Теперь с каждгого кресла всё хорошо видно и слышно.

И еще одна примета американской жизни: отведены места в зале для 57 инвалидных колясок и рядом с ними места для соповождающих. Также установлено 240 приспособлений для тех, кто плохо слышит!

Строгость и геометричность зданий Рокфеллер – Центра оживляется скульптурами, горельефами, декоративными панно. Практически все здания украшены ими. Выполнены они в стиле который в Америке получил название "Арт Деко" (в России – модерн, во Франции – Арт-Нуово, югенд-стиль в Германии…). Для него характерны эклетичное сочетание стилей разных эпох, аллегоричность и пышность. Вот, например, южный вход в Интернешнл-билдинг, который строился для консульств и представительств разных государств. Огромный рельеф из четырёх панелей автора Ли Лоури. Чего там только нет: норманский замок и лев; орёл и заводское здание; пальмы, чайки, мечеть, храм атцеков; торговое судно и бог торговли Меркурий; созвездия Большой Медведицы и Южного Креста и много всякой всячины. И всё со смыслом, что-то символизируют. Если есть время, стой, любуйся и разгадывай ребус.

У входа в это же здание, но со стороны 5-ой Авеню, стоит мощная фигура Атланта, держащего на своих плечах Земной шар (миф об Атланте вы все, конечно, помните). С ней связан скандал: многие современники усмотрели в Атланте сходство с …Муссолини. На скульптуров Ли Лоури и Рене Шембелена накинулись  критики. Но они всё отрицали, и выстояли, также как и их двухтонный бронзовый Атлант. О Муссолини все давно забыли, а произведение это органично вписалось в Рокфеллер Центр и поныне радует глаз.

Самое большое здание GE билдинг украшает над входом громадный мозаичный фриз Барри Фолкнера "Сознание, пробуждающее человечество". Аллегорическая мысль наполняет идеями весь мир. Такие же условные изображения Мира Слов, Философии, Поэзии… Мозаика состоит из более чем одного одного миллиона стеклянных кружочков окрашенных в 250 оттенков разных цветов (!). 

Наиболее ясное по мысли произведение украшает вход в здание Ассошиэйтед Пресс, одного из крупнейших информационных агентств мира. Это панель из нержавеющей стали "Новости" скульптора Исаму Ногучи установлена в 1940 году. На ней изображены все основные средства сохранения и передачи информации того времени: от записной книжки до телетайпа. Стремительность и лаконизм линий как бы символизирует собой скорость развития средств массовой информации (СМИ) в современном обществе. 

Вообщем, можно провести в Рокфеллер Центре целый день знакомясь с его достопримечательностями. В конце своего похода по Центру я иногда интригую своих туристов таким сообщением: - А теперь, друзья мои, я поведу вас на улицу, подобно которой нет ни в одном городе мира!

 Тут уж я уверен, что никто не отстанет от группы. Улица эта – Рокфеллер Плаза. Она крохотная, тянется всего три квартала от 48 до 51 стрит. Построена в самом сердце комплекса так, что с неё можно войти во все здания Рокфеллер Центра. 

История её такова. В ноябре месяце 1989 года Джон Рокфеллер III якобы продал Рокфеллер Центр консорциуму японских компаний во главе с электронным гигантом "Сони" за 2 миллиарда 250 миллионов долларов. Я прошу своих туристов на пять минут запомнить эту цифру, потому что для меня, как для одной из героинь пьес Островского, то что больше тысячи, то "мульён"

Тут же поднялся вой в прессе. Обвинений было два: первая – "старый маразматик" (американская пресса не стесняется в выражениях, вспомните "Журналистику в Теннеси" Марка Твена) продал курицу несущую золотые яйца (цена аренды офисных помещений была высокой). Второй упрек: национальную гордость Америки продал кому? Япошкам! (Мы воевали с Германией, а Штаты с Японией). Ровно через две недели жизнь дала ответ на первое обвинение: цена рента круто покатилась вниз; обычные капиталистические качели, когда предложение превысило спрос. Рокфеллер уловил этот момент и на пике спроса "столкнул" свои акции. 

Примерно через месяц, когда ему надоели вопли по поводу  своего антипатриотизма, он разделался с этим обвинением весьма убедительно  и я бы даже сказал, элегантно. Рокфеллер  купил страницу объявлений  в газете "Нью - Йорк Таймс" и поместил посреди белого листа бумаги одну только фразу, набранную жирным шрифтом. Объявление гласило: - Я, Джон Рокфеллер III, заплачу 1 миллион долларов любому человеку, который представит обоснованный финансовый и технический план переноса Рокфеллер Центра на Японские острова! 

И вся страна хохотала: дошло, наконец, что неважно кто владелец, здания –то остаются на месте, в Нью-Йорке. 

Зачем японцы покупали их? Естесственно, для того, чтобы лопатами доллары грести. Вместо этого они стали терпеть убытки, ведь рент-то низкий, многие помещения пустовали. "Сони", конечно, могучая компания, но ей тоже надоело приплачивать за свою собственность. И в декабре 1998 года японцы выставили Рокфеллер Центр на продажу. Они наняли аудиторскую компанию для объективной оценки стоимости зданий, заплатили ей за работу 300 тысяч долларов, и те установили, что на начало 1999 года Рокфеллер Центр стоит 1 миллиард 200 тысяч долларов. Говорят, это тоже большие деньги, и был создан консорциум американских компаний по выкупу Рокфеллер Центра обратно. Что было и сделано! Тут обычно я задаю своим туристам вопрос "на засыпку": - Кто, по вашему, стоит во главе американского консорциума? И первому, который произносит , - Ну, конечно же, Рокфеллер, - я говорю, - Вы можете заниматься бизнесом. У вас мозги в нужном направлении работают! (Самое удивительное, что есть люди, которым это в голову не приходит). 

Итак, подведем итоги. За 10 лет прибыль в 1 миллиард 50 миллионов долларов; по "дешевке" откуплены здания; и ровно через два месяца цена рента круто попозла вверх: наступила очередная фаза качелей, когда спрос превысил предложение! 

(Один из туристов блистательно среагировал на эту историю. Перефразируя Бабеля, он сказал: - Да, поэтому он Рокфеллер, а мы с вами держим фигу в кармане!)

Когда Рокфеллер продавал свои акции японцам, улочку Рокфеллер  Плаза оставил за собой. К нему примчался тогдашний мэр, Эдвард Коч, личность легедарная, любимец города и по сей день, и растерянно спросил его: - Что это значит, Джон? Частная улица посреди Нью-Йорка?! Ты перекроешь движение через неё на 49 и 50 стрит и схватишь город за горло. Представляю, какие пробки возникнут! Или начнешь взаимать за проход по твоей улице по доллару… Туристы, конечно, платить будут, но обзовут нас, а не англичан, "нацией торгашей". На что ему Рокфеллер ответил: - Не беспокойся, я готов заключить с городом соглашение, по которому обязуюсь никогда не перекрывать движение через свою улицу и не зарабатывать на ней ни одного цента.

На это, заинтригованный мэр, недоуменно отреагировал: - А зачем это тебе нужно? Ты же платишь солидный налог за эту землю?! И тогда Рокфеллер выдал тайну: - Сюда приходят миллионы людей из самых разных стран мира, с самым различным государственным устройством. Я прошу, чтобы на четырех углах улицы на столбиках были прибиты таблички, на которых наряду с названием "Рокфеллер Плаза" было бы приписано: "Прайвит стрит" (частная улица). И добавил с воодушевлением: - Дабы весь мир знал, что здесь в центре Нью-Йорка, в центре "Столицы мира", есть частная собственность, которая священна и неприкосновенна! 

После этого моего рассказа обычно вся группа тут же рассыпалась ибо все спешили запечатлеть себя на фоне этих табличек. Действительно, трудно представить себе более сенсационного фото: Я, Ваня Иванов, на частной улице в центре Нью-Йорка. 

Увы, в августе 2001 года Рокфеллер-Центр был в очередной раз продан уже вместе с улицей за 1 миллиард 750 миллионов долларов. (Любители бизнеса могут подсчитать очередную прибыль Рокфеллера).

К сожалению, документального подтверждения этой истории я не нашел. Я думаю, это легенда, но символичная. Она отражает наше представление о практичности и деловой сметке американцев. Поэтому я не исключаю обычно из своего рассказа, правда, всегда оговаривая ее некую беллетристичность. Отказаться трудно, уж очень хороша и знаково соответствует американскому менталитету. Но вот то, что в 1988 году Рокфеллер Центр официально провозглашен национальным историческим памятником совершейнейшая документальная правда. И, согласитесь, он по праву носит это гордое звание!                
         

Сохо

Когда слышишь это название сразу же в памяти всплывает Лондонское Сохо, центр преступного мира английской столицы, воспетый в "Трёхгрошовой опере" Бертольда Брехта, лихая песенка романтичного убийцы Мекки - Ножа на музыку блистательного Курта Вейля….

Ничего общего наш нью-йоркский Сохо с этим не имеет. Это респектабельный район, наполненный художественными галлереями и антикварными магазинами. Само же название места составлено из начальных букв двух слов South of Houston, что означает "к югу от Хаустон – стрит". Вот такое, увы, прозаическое происхождение. Но зато история этого района весьма и весьма примечательна.

В начале ХIХ столетия прямоугольник ныне ограниченный улицами Хаустон-стрит, Канал-стрит, Кросби-стрит и Вест Бродвей был далекой окраиной города. Добраться сюда было очень непросто ибо ровно  посередине тянулось огромное болото. И только после его осушения началась застройка жилыми домами. А вообще-то тут располагались фермы, где выращивались овощи и фрукты. За очень короткое время их потеснили здания фешенебельных магазинов Лорд и Тейлор, Тиффани, выстроились в ряд дорогие отели…Но все меняется в этом изменчивом мире. Центр светской жизни перетёк в нынешний район Таймс-сквера, город двигался дальше и строительство жилья здесь прекратилось. Селилась все более непрезентабельная публика и владельцы стали за бесценок продавать свои домовладения. И нахлынули на эту распродажу деловые люди, которые стали лихорадочно  строить  фабрики и склады. Чего только здесь не производилось: от фетра до вечерних туалетов, от светильников до декоративных перьев для дамских шляпок…А самое главное, что это нашествие совпало с эрой чугуна в строительстве. Начало было положено знаменитым "Хрустальным дворцом" построенным из чугуна и стекла для Всемирной выставки в Лондоне в 1851 году. Через два года его копия появилась и в Нью-Йорке. 

Чугун обладал многими достоинствами. Он был легче камня, каркас будущего здания можно было отливать на заводе и только собирать на строительной площадке, что, конечно, ускоряло и удешевляло строительство. Из чугуна даже отливали декоративные детали: карнизы, балясины, ажурные наличники окон, лестничные ограждения и даже водостоки в виде львиных голов…

Мои туристы удивляются , (а некоторые не верят) когда я им говорю, что грандиозный купол Капитолия в Вашингтоне составлен из двух литых чугунных полусфер, вставленных друг в друга и только окрашен под камень.

Было еще одно преимущество, и весьма существенное для Нью-Йорка: чугунные здания  устойчивы к огню. А пожары были подлинным бичём великого города. В 1835 году огонь опустошил практически южную оконечность Манхеттена. Тогда в его пламени исчезли последние 70 домов времён голландского Нью-Амстердама. Через 10 лет пожар уничтожил ещё 300 строений. 

И ныне 26 кварталов этого района застроены домами с чугунными каркасами или фасадами. Но гуляя по Сохо разглядеть их трудно. Дело в том, что архитекторы как бы стеснялись этого индустриального материала и окрашивали чугун под цвет камня. В некоторые краски добавляли песок дабы фасад выглядел как бы сложенным из дикого, необработанного гранита или гнейса. 

Архитектура этих зданий носит черты подражания европейским стилям,  в основном, модерн, который в 80-ых годах XIX столетия буквально ворвался в Америку и заполнил собой практически все новостройки. Но приобрел и американские черты - грандиозный размах, функциональность и стал предтечей будущих небоскрёбов. 

Сохо довольно долго был индустриальным районом, но к  60-ым годам ХХ столетия фабрики стали пустеть: дешевле было производить продукцию в других местах страны и мира, где рабочая сила была значительно дешевле. А в эти пустующие помещения большой площади с высоченными потолками устремились художники, скульптуры, хозяева галерей. Арендная плата была невысока. Тем более, что творческий люд добился от города разрешения жить там же, где они работали, в своих мастерских. .. И Сохо быстро, к 70-ым годам, ХХ столетия превратился в богемно-фешенебельный район, где расцвели все направления искусства. Художники устраивали свои кооперативы, организующие их финансовую деятельность, вырываясь из жестких объятий профессиональных торгашей-артдиллеров. И как в Париже, на Монмартре, ныне можно потратить сутки обходя мастерские и художественные галереи одну за другой. Пройдемся и мы с вами по некоторым офисам. 

Broadway 488-492. Хейвут-билдинг. Огромное строение построено архитектором Джоном Гайнером в 1857 году (для Нью-йорка это глубокая старина). Многочисленные колонны и пилястры коринфского ордера окаймляют его. Все черты классической архитектуры присутствуют здесь. Его называют Парфеноном модерна. 

Broadway 478-482. Здание построено Ричардом Хантом в 1873 году. Поражают широкие арочные пролёты, выступающие ритмично карнизы, яркий орнамент….

Это тот самый Хант, что выстроил знаменитый Мраморный дворец в 

г. НьюПорте, подаренный Корнелиусом Вандербильдом своей жене Альве. (Вот это любовь! Правда, через несколько лет она его бросила и стала женой одного банкира. Естественно, Мраморный дворец остался за ней. В те времена мужчины дорогие подарки не отсуживали).      

Broadway 515. В конце ХIХ столетия на смену газовым рожкам пришли красивые декоративные уличные фонари из чугуна. Их осталось очень мало в городе, не более 30 штук. Один из них стоит по этому адресу с 1900 года!

Заглянем и в галереи. Такие как Джон Вебер, Лео Кастелли, Мэри Буш до сего дня диктуют моду на художественном рынке.

На Вест Бродвее, между Broome Street и Spring Street располагаются галереи известные своим противостоянием модным течениям. Выставленные там работы удивляют, изумляют, часто вызывают недоумение…И иногда заставляют сердиться. Но уж точно, вы не заскучаете.

Prince-street, 114. Галерея Мими Фертц. Прямо у входа большая скульптура Богини Плодородия известного скульптора Шемякина. Здесь можно увидеть и другие работы этого мастера, так же, как и многих других русских авторов.

На West Broadway 447, в галерее Боулс-Сорокко, также привечают русских мастеров: здесь постоянно демонстрируются работы Михаила Шемякина, Льва Межберга, Г. Медведева и многих других. 

Выставляют охотно художников-эмигрантов и по адресу West Broadway 451. Галерея №13 (Не верим де в плохие приметы!).

Очень оригинальная галерея размещена в Гюнтер-билдинге (Broome Street, 469). Он был построен в 1872 году Гриффитом Томасом. Владеют ею женщины-феминистки. И выставлены соответственно работы художниц-женщин: скульптуры, графика, живопись и даже фотографии…

И, наконец, на Canal-street, 307-311 раскинулся "Мраморный Дом", основная достопримечательность этого уголка. Гриффит Томас построил его в 1865 году под очень дорогой универмаг. У него разные фасады: обращенный к Канал-Стрит облицован белым итальянским мрамором, а со стороны Мерсер и Говард стритов – простая кирпичная кладка. Но и здесь не обошлось без чугуна: из него отлит классических форм карниз.

 Но недолог был век чугуна. К 90-ым годам XIX столетия он быстро стал выходить из моды. На смену пришли сталь и бетон… А чугунный Сохо остался. В 1973 году Сохо объявлен памятником истории и архитектуры. А это означает, что ничего сносить и перестраивать  на его территории нельзя без ведома архитектурного управления города. А оно бдит довольно строго! К нашей с вами радости!

На улице Houston Street на северной стороне, прямо напротив начала Сохо, на крыше одного из зданий высится бронзовая фигура ….Владимира Ильича Ленина!

Да, да, здесь, в центре капиталистического мира, стоит Ильич. На фоне огромного часового циферблата, с цифрами вразброд, не по порядку, как бы символизирующими взорванный мир с нарушенным ходом вещей. Откуда же он здесь?!

В 80-ых годах ХХ столетия здесь выстроили гостиницу, которую её хозяева остроумно окрестили "Красная площадь". Ну, а дальше, больше. Что же эта за площадь без фигуры вождя. И вот за 10 тысяч долларов был куплен в разваливающейся советской империи бронзовый Ленин. Правда, с доставкой вышла канитель. Таможня не пропускала вождя, посчитав его бронзовое изваяние коммунистической пропагандой. А  это в Америке не приветствовалось: достаточно было чужого, горького опыта. Но таможню все-таки убедили и Ильича с поднятой рукой водрузили на крышу гостиницы. У моих туристов лицезрение его, кроме изумления, вызывает обычно творческий зуд. Они за него решают, что де он мог бы сказать им, находясь на нью-йоркской крыше. Диапозон обширен: от лозунга "Верной дорогой идете, товарищи!" до услышанной на Брайтоне частушки:

- Завещал нам всем Ильич                                  

  Будем жить на Брайтон-Бич!

А я думаю, что он просто – напросто приглашает нас с вами пройтись по Сохо. "И это правильно", как говаривал наш последний генсек. Последуем же этому призыву!

Гринич Виллидж

Этот район часто называют Монмартром Нью-Йорка. И действительно, ни архитектура, ни сама жизнь здесь не похожи на привычные стиль и ритм города Большого яблока. 

Узкие, извилистые улочки заполняют толпы молодёжи и любопытных туристов. Гостеприимно открыты двери многочисленных кафе и ресторанов. В тёплое время года столики выносятся на тротуар и зазывно манят к себе. Соревнуются друг с другом уличные музыканты. За небольшую плату художники быстро напишут ваш портрет или полюбившейся вам вид города. 

В уютных клубах можно послушать прославленных джазовых музыкантов, а в некоторых и самому сыграть с ними или попеть в сопровождении профессионалов. И так всю ночь напролёт. Ну чем не Париж?!

Место это заповедное называется Гринич Виллидж  и расположено оно в прямоугольнике ограниченном с севера 14 стрит, с юга – Спринг стрит, на востоке Бродвеем, но а западная часть упирается в реку Хадсон  Ривер (которую мы по привычке упорно называем Гудзоном). 

Каким же образом появилось это чудо в городе, который, как армейский плац, строго расчерчен по ранжиру номерными авеню и стритами?

В незапамятные времена здесь располагалось небольшое индейское поселение Сапоканикен. В 1626 году голландские колонисты выжили хозяев отсюда и сменили название на "ферма в лесу", что, в общем - то, соответствовало сути: они устроили здесь небольшую табачную плантацию. Затем, как известно, их сменили англичане.    И откупивший плантацию капитан Питер Уоррен ностальгически стал именовать своё новое приобретение именем родного городка Гринвич в Англии. 

Место это стало довольно быстро заселяться и к концу ХIХ века получило приставку Виллидж, что переводится как деревня. 

И, действительно, это был сельский посёлок, расположенный невдалеке от Нью-Йорка, занимающего Нижний Манхэттен. Очень много жителей города устремились в это поселение после грандиозного пожара 1835 года. А тут ещё эпидемии оспы и жёлтой лихорадки, которые буквально выкосили тысячи горожан. Сюда их манили здоровый климат, песчаные берега речушек, отсутствие болот. Дома и особняки выстраивались по извилистым берегам этих речек и вдоль коровьих троп, по которым прогоняли скот. 

Долгое время это было отдельное, независимое от города, поселение, что и сберегло его неповторимый облик. Только дома немного повыросли, да и в конце ХIХ столетия появились большие корпуса частного Нью-Йоркского университета, знаменитого NYU. Он был основан в 1831 году Альбертом Галантином, бывшим министром финансов в правительстве Томаса Джефферсона и групой богатых людей озабоченных консервативностью обучения в Колумбийском университете. Здесь оно было более свободное, раскованное и приближенное к реальной жизни. Сейчас университет разросся, ему принадлежит много исторических зданий в Гринич Виллидже, и он сам является для гостей города туристской достопримечательностью.

Расцвет городка наступил в середине ХIХ века, когда он своим уютом, зеленью, тишиной и, главное, низкими ценами за жильё, привлёк сюда творческую интеллигенцию: писателей, поэтов, музыкантов, художников…

На углу Вашингтон-Плейс и Ла Гардия Плейс до середины 50-ых годов прошлого столетия стоял дом, который прозвали "Дом гениев". Здесь в разное время обитали великая певица Аделина Патти, писатели О'Генри, Дос Пассос, Теодор Драйзер, драматург Юджин О'Нил. Сейчас на этом месте студенческий центр. 

На стене дома 21 по 5 Авеню и Ист 9 стрит висит мемориальная доска из коей вы узнаете, что здесь жил Марк Твен. Однако это не совсем так: тот дом снесён, но известный писатель действительно жил в этом месте. Кстати, привлекая к своей особе толпы почитателей, которые стекались сюда поглазеть на него, поздороваться или, если повезёт, получить автограф.   

На Вест 8–ой стрит в доме номер 55 обитал легендарный гитарист Джимми Хендрикс. Здесь же, в своей квартире, он оборудовал студию звукозаписи "Электрик леди ленд"

И, наконец, в доме номер 77 по улице Сент-Марк, обосновавшийся здесь Лев Давыдович Троцкий, в подвале издавал газету "Новый мир". К счастью для Америки строить "Новый" мир он через несколько месяцев отправился в Россию.

Много имен людей оставивших свой неповторимый след в истории связан с Гринич Виллиджем. Это и поэт Уолт Уитмен; и Самуэль Морзе, который не только азбуку, названную его именем, изобрёл, но был и весьма даровитым живописцем; и Джон Дрампер, автор первой натурной фотографии…

Здесь жили Эдгар По, Вашингтон Ирвинг, и одно время даже железнодорожный магнат Корнелиус Вандербильд. 

Пройдёмся и мы с вами по улочкам Гринич Виллиджа. Но начнём наше путешествие с Вашингтон-сквера, сердца этого района. Прямо у входа торжественно высится Триумфальная арка воздвигнутая в 1889 году в честь столетия со дня первой инаугурации первого президента Джорджа Вашингтона. 

Сперва на скорую руку арку соорудили из дерева, а через три года выстроили из мрамора. Автор её – архитектор Стенфорд Уайт, чьё имя неразрывно связано с нашим городом. Это единственное место в мире где по обе стороны арки две скульптуры одного и того же человека. Одна  демонстрирует Джорджа Вашингтона в военном мундире, как боевого генерала (автор – Хермон Мак Нейл), другая – в гражданской одежде президента новой страны (автор - Александр Колдер).

В центре сквера небольшой фонтан вокруг которого тусуются певцы, музыканты, уличные проповедники… Здесь можно поучаствовать в горячих дискуссиях на самые необычные темы. В тёплые летние месяца в этом уютном сквере выставляют на продажу свои работы художники.

Вызывает удивление у туристов находящийся здесь в сквере памятник прославленному итальянскому революционеру Джузеппе Гарибальди. Он то каким боком имеет отношение к Новому свету? Немногие знают, что Гарибальди с 1849 по 1854 год жил в Нью-Йорке, на Стайтен-Айленде. Но не всегда это место было  таким ухоженным и благостным. В ранние голландские времена здесь охотились на дичь, которая в изобилии водилась в окрестностях. Позднее появилось тут городское кладбище (при перестройке уже в ХХ столетии обнаружили 10 тысяч останков). Почему то это место полюбилось дуэлянтам, где они и сводили счёты друг с другом.

А вскоре власти присмотрели его как место для казней. И стали регулярно вешать преступников на ветвях растущего здесь вяза. На эти казни съезжалась публика как на пикник, с детьми и снедью. В один день повесили за раз аж 20 человек. То-то веселье было! Рядом находился дом, где и жил палач. Так что была у него постоянная завидная работа на свежем воздухе, с людьми, и невдалеке от родного очага.

И только в 1826 году здесь решили разбить парк названный именем отца-основателя государства.

Другое примечательное место-небольшой скверик на улице Кристофер-стрит с единственным в мире памятником….гомосексуалистам и лесбиянкам. Из песни слов  не выкинешь….за Гринич Виллидж закрепилась слава "голубого рая". Здесь торгуют весьма специфическими товарами, которые отвечают вкусам и потребностям этой публики. С каждым годом в США относятся все терпимее к сексуальным меньшинствам. Уже никого не удивляет что во главе парада гомосексуалистов и лесбиянок по Пятой Авеню вышагивают мэр города и губернатор штата. Голоса-то на выборах всем нужны!

Любители архитектуры должны пройти на Лирой стрит, которая считается самой красивой не только в этом районе, но и во всём городе. В середине ХIХ века она была вся застроена домами из красного кирпича. Они, практически, все сохранились, ограждённые чудными, массивными чугунными решётками. На доме номер 6 висят два старинных фонаря: 

так  обозначали  резиденцию мэра Гринич Виллиджа. 

На Бликер-стрит бесчисленное количество модных лавок, букинистических магазинов, баров, ресторанов с каминами, минимаркетов, гле можно купить самые экзотичные продукты.

Кстати, улица получила своё название в честь землевладельца Энтони Бликер, который безвозмездно уступил часть своего поместия для прокладки этой улицы. 

На одну из самых "скрытых" улочек Гроув- корт можно попасть только зайдя в проход между домами 10 и 12 по улице Гроув-стрит. Она напоминает старинные университетские улочки где-то в Оксфорде или Кембридже. Здесь царят тишина и покой.  

Гринич Виллидж манит не только своей тусовкой и джазовыми фестивалями. В доме 139 по улице Мак-Дугал-стрит расположен один из самых необычных театров Америки "Провинстаун Плей – Хауз". Здесь всего лишь 182 места, и они всегда заполнены. В 1916 году на мысе Кейп-Код (там сейчас модный курорт) в рыбацком посёлке Провинстаун молодой драматург Юджин О'нил познакомился с такими же юными, неизвестными актерами, и в сарае они представили свой первый спектакль. Отсюда и название театра, в котором теперь конечно же идут как произведения нобелевского лауреата Юджина О'нила, так и других маститых драматургов.

Там где Кристофер-стрит пересекается с Бедфорд-стрит расположился театр Люси Лортель, один из самых старых в Нью-Йорке. А невдалеке в доме 38 по Коммерс-стрит находится театр Черри Лейн. Он славен тем, что именно здесь состоялись премьеры спектаклей по пьесам Беккета, Йонеско, Олби… Да и в наши дни театр известен вниманием к молодым, подающим надежды драматургам.

Есть здесь и весьма забавные адреса. Ресторан Чамми на Бедфорд-стрит 86 в 20 годы прошлого столетия обходился без вывески. Он не был заинтересован в рекламе и обслуживал только постоянных клиентов. Дело в том, что это были грозные годы "сухого закона". Когда за торговлю спиртными напитками исправно сажали в тюрьму. И когда полицейские проводили облаву пьющую публику выпускали через запасной выход за стойкой бара в соседний дворик, откуда они благополучно выскальзывали, как ни в чем ни бывало, на улицу. Кстати, дворик этот существует и по сей день. Только вот скрываться, слава богу, уже не нужно!

В наши дни стоимость жилья в этом районе, естественно, возросла. Гринич Виллидж стал весьма престижным местом. Жители его бережно охраняют среду своего обитания и всячески противятся любым архитектурным новшествам. Правда, не всегда с успехом. Но чаще они побеждают, как в случае с библиотекой носящей имя великого отца-основателя нации Томаса Джефферсона (Джефферсон Маркет Лайбрери). Здание было построено в 1877 году архитекторами Фредериком Виттерсом и

Кальвертом Вуо. Оно очень напоминало готические соборы, поражая ажурными окнами, силуэтом центральной башни, сочетанием красного кирпича и белого камня…

И вот в связи с застройкой Шестой  авеню отцы города вознамерились его снести. Но не тут-то было: 11часов жители пикетировали здание, где заседал комитет,  решавший судьбу библиотеки. И добились своего. Мы можем придти сюда и любоваться ажурной красотой этого творения городских зодчих и сверить свои часы со светящимся циферблатом башенных часов, которые в Гринич Виллидже зовут старый Старый Джеф. 

Хотите попасть в Европу не покидая Нью-Йорка? Приходите сюда, в Гринич Виллидж.

Чайна Таун

Китайские районы (чайна тауны) сейчас вы найдете в каждом более или менее крупном городе Америки. Самый большой - в  Сан-Франциско, второй по величине в нашем Нью-Йорке. 

На заре моей трудовой деятельности в качестве гида агентство, в котором я работал, практиковало вечерние прогулки по городу небольшими группами. Но прежде чем запустить нас в Чайна таун мои хозяева связались с руководителями общины и спросили их, не опасно ли находится там поздним вечером нашим туристам. Как вы понимаете не в муниципалитет звонили. И один из китайских "авторитетов" заверил их, что не опасно, но вторая его фраза была так прекрасна, что я её запомнил и по сей день. Он сказал: - Если вашему гиду покажется, что какой-то молодой человек даже только непочтительно посмотрел на туристку, пусть он обратится к любому пожилому китайцу и тот быстро наведет порядок !

Меня просто восхитил этот домострой. Я не знаю сожалеть или радоваться, но мне ни разу не пришлось обращаться  за такой помощью. Хотя гуляли мы по улицам Чайна тауна допоздна, особенно засиживаясь в его чудных ресторанах. 

Как объяснил мне один мой знакомый китаец, разборки, и весьма кровавые, конечно, бывают, но только между своими. Они прекрасно понимают, что, мы, туристы, покупатели и едоки, основа их  благополучия и всячески нас оберегают. Потому Чайна таун, возможно, одно их самых безопасных  мест в нашем городе.

Массовое заселение Нижнего Манхэттена китайцами началось с 20-х годов ХIX столетия. И как это не удивительно, не со стороны океана, хотя мы портовый город, а со стороны суши. Продвигались они с Запада на Восток работая на строительстве транснациональной железной дороги Сан- Франциско - Нью-Йорк. Кроме того, к тому времени их всячески вытесняли с западного побережья орды устремившихся туда белых американцев в поисках золота (время знаменитой "золотой лихорадки"). Селились они по обе стороны пересекающей Манхэттен улицы Канал стрит. Название она получила оттого, что в 1805 году был на этом месте прорыт узкий 12 метровый канал, вливавшийся в Ист Ривер. Использовался он сугубо утилитарно: сливали сюда нечистоты, да и отводили воды близлежащего пруда. А на пересечении с Бродвеем работала единственная через канал переправа. Но через 15 лет его засыпали, а название дожило до наших дней. 

Китайский район разрастался бурно и стремительно, вытесняя, мирно, конечно, обитателей других этнических общин. Ну вот такой яркий пример. На улице Мотт в 1801 году была построена церковь Преображения, которая до середины 50-ых годов ХIX столетия была лютеранской. Прихожане – выходцы из Англии. Затем начался наплыв в эти места ирландцев и стала она католической. В 80-ые годы появились итальянцы, которым отвели для службы подвал храма. К концу века итальянцев стало большинство и они переместились из подвала в главное помещение. Во времена расцвета итальянской диаспоры в этом храме пел великий итальянский певец Энрико Карузо.

В настоящее время церковь Преображения остаётся католической, но прихожане её – китайцы!

Южнее Оливер-стрит на очень небольшом участке бережно сохраняется …кладбище еврейской общины "Щеерит исраэл". Здесь, под скромными могильными  плитами, покоится  прах португальских и испанских евреев, прибывавших в Нью-Йорк с 1656 по 1833 годы. Евреи отсюда давно ушли, а кладбище осталось!

 Китайские эмигранты сильно потеснили "Литл Итали" ( маленькую Италию) и практически поглотили крошечный венгерский квартал. Перемещение этнических общин процесс непрерывный и объективный. Никого в этом винить не приходится. Такова жизнь!                            

Я всегда говорю своим туристам, что из Нью-Йорка ни в какой Пекин или Гонконг ехать не надо: всё можно найти в нашем Чайна тауне. 

Пройдитесь по улице Пелл – стрит. Бесчисленное количество крохотных магазинчиков с любыми сувенирами. Особенно хороши изделия китайских народных промыслов и декоративно-прикладного искусства. Правда,  в XIX столетии я бы не советовал сюда заходить: славилась улица своими притонами, публичными домами, курильнями опиума…Но всё это в прошлом.

На улице Мотт в 1875 году открылся первый китайский магазин торговавший лечебными средствами. И по традиции, на этом месте можно познакомиться со всеми достижениями китайской фармацевтики, которая на тысячелетия древнее и богаче опытом, чем европейская. В Чайна тауне даже установлен не так давно памятник целителю, китайскому народному врачу. Стоит он посреди шумной, забитой автомобилями улицы, в традиционном наряде, с неизменной косичкой на голове.

Невдалеке от него памятник великому китайскому мыслителю и философу Конфуцию, установленный уже в наши дни, в 1983 году.

Он жил 2500 лет назад, а провозглашенные им заветы и нравственные принципы живы до сих пор. Традиционное китайское воспитание и по сей день включает в себя основы человеческого общежития: мудрость, терпимость, справедливость,, верность данному слову. Особое внимание в этике Конфуция уделено почитанию родителей. Это – краеуголный камень его учения. Прекрасно, что оно не мертво, а живо и по сей день. Конфуцианская мораль – нравственная основа для китайцев, куда бы их не забросила судьба. Народ без памяти, как известно, обречён на вымирание. Как писал Стендаль: " Если выстрелить в Прошлое из пистолета, Будущее тебе ответит орудийным залпом". Китайцы бережно относятся к своей истории, как тысячелетней, так и недавней.

На  площади Четэм сквер – небольшая арка в виде маленьких ворот. Это мемориал в честь американцев китайского происхождения отдавших свои жизни во время Второй мировой войны.

Главная улица Чайна тауна – Канал-стрит. Здесь бесчисленное количество овощных и рыбных магазинов, где торгуют самыми экзотичными дарами полей, лесов и морей. Отсюда снабжаются все китайские магазины и рестораны в разных частях города. Перемежаются они магазинчиками набитыми золотыми и серебряными украшениями, которые можно купить по весьма низкой цене (правда, за качество ручательство не даю). И особенно много лавок, где торгуют одеждой и галантереей из всех стран Юго-Восточной Азии.

Если вам захочется по дешевке купить что-нибудь фирменное, типа Версачи или Армани, то и эту свою страсть вы удовлетворите. Тем более, что вся эта "фирма" шьётся тут же, в маленьких мастерских, в Чайна тауне, точно также как вся "контрабанда" делалась в Одессе, на Малой Арнаутской, по достоверному свидетельству самого Остапа Бендера. 

Ну, и наконец, знаменитая китайская кухня. Мой приятель-китаец высказал  версию о её появлении в Америке. Китайцы, работавшие на строительстве железной дороги, пищу готовили себе сами: европейскую они не признавали , да и по моему сейчас ею не увлекаются. У кого-то получалась еда вкуснее, у кого-то хуже. Те, кто особо кошеварить не умел, стали просить соседей-мастеров приготовить еду и им, предлагая за это небольшую плату. Когда у семьи умельца набиралось достаточно заказов, он бросал работу на строительстве и всецело отдавался кухне. 

Этот естественный отбор поваров и привел к победному шествию китайской пищи (чайниз фуд) по всей Америке. Ну, что ж, версия хоть и спорная, но элегантная, не правда ли?

Так как большинство выходцев из Китая было из южных областей, то самая распространенная кухня здесь кантонская. А после Второй Мировой войны хлынул поток из самых различных районов Китая. И появились рестораны с блюдами традиционными для провинций Шаньдунь, Сычуань, Хунань, Пекина…Раздолье для гурманов!

Прогуляться по Чайна тауну интересно в любое время года. Но особенно этот район привлекателен во время празднования китайского нового года по лунному календарю (обычно  происходит это в феврале месяце, в первое полнолуние после 21 января). Тогда по всем улицам проходят красочные парады с "танцующими драконами", гигантскими воздушными змеями. Стучат барабаны, заливаются флейты, взлетают в воздух разноцветные ракеты…На улочках готовится пища и не возбраняется есть её на ходу. Течёт пёстрая разноязычная толпа: кажется весь город устремился сюда, запруживая улицы Чайна тауна. Зрелище экзотическое и завораживающее!

Так, что если повезёт вам в февральское полнолуние очутиться в Нью-Йорке, ни в коем случае не минуйте Чайна таун!

Гарлем

Сейчас даже трудно себе представить, что когда то Гарлем не был "черным" районом, то есть местом проживания негров, или как принято их сейчас называть по принципам политкорректности, "афроамериканцами". Есть в этом, честно говоря, какая-то лицемерная игра. Прекрасная актриса Вупи Гольдберг от этого определения возмущенно открещивается: - Ну какая я афроамериканка?! Что у меня общего с Африкой? Я – американка! И моя черная кожа не мешала  моим белокожим мужьям страстно любить меня. Тому же мистеру Гольдбергу, фамилию которого я с гордостью ношу. 

Ну да ладно, хотят так называться, пусть их…Как гласит русская поговорка: - Хоть горшком меня назови – только в печь не ставь.

Места эти, по обе стороны от нынешней 125 стрит, центра Гарлема, долго были далекой сельской окраиной. Легендарный голландский губернатор Питер Стайвесант основал здесь небольшое селение, которое ностальгически назвал Новый Хаарлем (старый город Харлем , естественно, расположен в Голландии). Очень красивое и живописное место. Холмы невысокие, поросшие лесом, речушка с чистой проточной водой…Живи - не хочу! Было сначало несколько ферм с рядами чистеньких, аккуратных домиков.

В 30-ые годы XIX столетия провели сюда железнодорожную ветку, которая так и называлась – Гарлемская железная дорога.

Бурное обживание этих идиллических мест началось с началом XIX века. Нижний Манхэттен начал быстро застраиваться финансовыми компаниями и негритянская голытьба, ютившаяся в трущобах в том районе, вынуждена была искать себе иное, более дешевое для проживания место. Им и оказался далёкий Гарлем. 

Стали сюда впоследствии переселяться и их чернокожие братья и сестры из южных штатов, бегущие от царящей там расовой дискриминации. На севере с этим было  все-таки полегче, да и к тому же жили они среди своих. Община разрасталась буквально не по дням, а по часам. И этот город в городе стал приобретать свои, отличные от других районов, неподражаемые черты.

Расцвет Гарлема относят к 30-ым годам ХХ столетия. Он стал местом популярной ночной и вечерней жизни: джазовые фестивали, экзотичные рестораны…"Ночи Гарлема" – название не только популярного фильма, но и стиль веселья прожигателей жизни. В популярном ночном клубе "Cotton Club" ("хлопковый клуб") можно было ежевечерне услышать игру прославленных музыкантов Дюка Эллингтона, Каунти Бейси, Кэба Холловея…Здесь же, правда, подторговывали контробандным виски и наркотиками.

Увы, всё это в прошлом. Кроме наркотиков, разумеется. В наши дни Гарлем место неприветливое и даже опасное. Заповедник преступности и наркомании. Можно увидеть многоэтажные заброшенные дома с выгоревшими окнами, обиталище бомжей. Городские власти продают их по символической цене в 1 доллар.  Только вложив свой капитал в их обустройство, можно вернуть их к жизни. Строительных подрядчиков приманивают весовыми налоговыми льготами. Но отпугивает их атмосфера ненависти и безысходности царящая на улицах Гарлема. Почему афроамериканцы так "опустили" свой район? Об этом написаны горы статей и диссертаций. Но, увы, до возрождения былой славы пока что далеко. Многие жители связывают свои надежды с тем, что бывший президент Билл Клинтон выбрал для своего офиса многоэтажный дом на главной улице Гарлема – 125 стрит. Ну что ж, поживём, увидим.

Чем же в наши дни он привлекает туристов? Прежде всего, прекрасными памятниками архитектуры. 

Между 120 и 122 стритами на улице Риверсайд драйв гордо возвышается Риверсайдская церковь. Построенная в 1930 году архитекторами Аленом, Колленсом и Пелтоном  она является точной копией средневекового готического храма. И, как положено, по традиции, вся заставлена скульптурами апостолов, святых, мучеников и блаженных. Практически, основные этапы истории западного христианства можно изучать по ним. 

В 20-ые годы прошлого столетия многие богатые американцы-коллекционеры скупали в нищей, послевоенной Европе фрагменты старинных храмов и монастырей, отдельные скульптуры, церковную утварь…И теперь, в самых неожиданных местах Америки можно встретить алтарь XV века или бронзовые врата XVI столетия. 

И здесь на восточной стене вы увидите два потрясающих витража XVI

века, вывезенных из кафедрального собора в Брюгге (Бельгия). Остальные витражи – плод труда современных художников. Один из них, знаменитый скульптур Джейкоб Эпстайн (скорее всего был он Яшей Эпштейном, выходцем из России) установил здесь работу "Христос во славе".

Знаменита колокольня храма: на ней 74 (!) колокола. Самый большой весит 20 тонн, самый маленький – 4,5 кг. Представляете, какой перезвон они устраивают! 

В районе 116 стрит на пересечении с Амстердам авеню вы не сможете пройти мимо собора Иоанна Богослова (они его называют St. John Divine). Это самый большой в мире протестантский храм: принадлежит он англиканской епископальной церкви, которая долгие годы была господствующей на этой земле. Удивительно, что заложенный в 1892 году, он строится и в наши дни. Но службы, конечно, в нём идут. Первая состоялась в 1939 году. Поражают своей мощью его южные башни. Их высота достигает почти 80 метров. (В знаменитом Соборе Парижской богоматери башни едва достигают 70 метров). Каждая из центральных дверей весит 3 тонны и богато украшена сценами из Ветхого и Нового Заветов.

 Как это принято в Америке и представители других конфессий могут проводить в соборе свои службы. Здесь хранится прекрасная коллекция икон и даже шпалеры сделанные по эскизам великого Рафаэля.

Первоначальные авторы этого архитектурного гиганта Хайнс и Лафарм. Позже внёс  в проект существенные поправки архитектор Ральф Адамс.

Здесь же, на 116 стрит, только с другой, от собора, стороны, парадный вход в комплекс зданий Колумбийского университета. Он занимает огромную площадь от 114 до 121 стрит, между Бродвеем и Амстердам авеню. Колумбийский – один из старейших в стране – основан в 1754 году королём Георгом II. Получил он название Королевского (Кингс колледж) и размещался в Манхэттене. Своё нынешнее имя университет носит с 1784 года. Он несколько раз перемещался по всему городу, пока в конце XIX не занял своё нынешнее место. Колумбийский входит в число знаменитых 8-ми университетов так называемых Айви лиги (лиги плюща). Имеется ввиду, что они такие старинные, что плющ обвивает их стены. Плющ растет у стен многих кампусов, но именно эти восемь
(Говард, Иейль, Принстон, Пенсильванский и т. д.) за долгие годы завоёвывали себе репутацию первых по постановке образования и по успешности научных исследований.

Здесь можно провести целый день любуясь разнообразной архитектурой колледжей и библиотек, скульптурами и витражами, фонтанами и мозаикой…

Ну и конечно же, нельзя не посетить величественный мавзолей генерала Улисса Гранта на Риверсайд драйв. Был он, как известно, командующим армией северян в Гражданской войне 1861 – 65 годов. С его именем связаны самые громкие победы. Менее известен Грант как 18-ый президент США, да и, честно признаться, особых лавров в мирное время он не собрал. Видно, всё-таки это разные профессии: полководец и администратор. Но тем не менее Америка вполне справедливо чтит доблестного воина и памятниками Гранту,  практически, усеяна вся страна. 

Мавзолей ему был воздвигнут в 1897 году по проекту архитектора Джона Дункана. Выглядит он довольно традиционно и впечатляюще. Вход украшает портик поддерживаемый 12 колоннами. Широкая лестница ведет внутрь. По бокам её – два огромных орла. В своей краткой речи во время выступления в должность президента он сказал прекрасную фразу:  -Давайте жить в мире! - И они выбиты над карнизом мавзолея. 

Уже в наши дни, в 1966 году, мемориал украсился огромными мозаичными панно, повествующими о его победах в Гражданской войне. Кстати, Грант был первым четырёхзвёздным (полным) генералом в этой стране. 

Чтобы увидеть гранитный склеп с останками генерала и его жены надо спуститься по ступенькам в усыпальницу. Здесь вас встретят бронзовые бюсты соратников полководца. Постоим в тишине и покое и воздадим должное памяти великого Американца.

Центральный парк

Парк этот – гордость Нью-Йорка. И не только оттого, что он огромен, (занимает более 1000 акров), но в первую очередь оттого, что в Манхэттене, где может быть самая дорогая в Америке земля, создан такой райский сад, открытый для всех людей. И, действительно, стоит в душную июльскую жару сойти с расплавленного асфальта улиц в парк, как ты мгновенно оказываешься как бы за городом, где веет нежно ветерок, плещется вода и поют птицы… Да, да, поют, сам слышал! Хотя многие наши жалуются на то, что в Америке они пения птиц не слышат. А вы зайдите в Центральный парк! 

Гордость нью-йоркцев и в том, что задуман и создан он давным- давно (по американским меркам) в ХIX столетии. В 1844 году популярный в городе человек, поэт, журналист, издатель газеты  "Нью-Йорк пост", Уильям Брайант предложил разбить парк. Идея была поистине творческая: не только создать место отдыха для горожан, но и сохранить часть природы доколумбовой эры. – Пусть наши потомки увидят, какой мы застали эту землю, и тут же рядом, во что мы её превратили! – с пафосом вещал он. И, как говорится, идея ушла в массы. Многие богатые горожане в то время путешествовали по Европе и видели подобные парки. Они горячо поддержали идею Брайанта, но по-американски решили, что в Нью-Йорке это должно быть "лучше и больше".

И вот уже в 1856 году был куплен за 5,5 миллионов долларов огромный участок площадью в 800 акров, от 59 стрит на юге до 106 стрит на севере, между Пятой и Восьмой авеню (впоследствии парк дотянули до 110 стрит). Как водится объявили конкурс на проект создания парка, который выиграли архитектор Калверт Вуо и ландшафтный архитектор (была такая профессия) Фредерик Олмсейд. И закипела работа! 

Место это было непригодно для строительства жилья (потому с ним так легко и расстались): огромные валуны, болотца, скальные выступы..Трудились здесь около 20 тысяч человек; из других штатов Новой Англии пригласили инженеров и каменщиков; деревьями и кустарниками занимались мастеровитые немецкие садоводы… Одного только грунта вывезли с территории более 10 миллионов повозок, а освободившееся место засыпали плодородной землёй.

Проект предусматривал бережное сохранение природы, в традициях английского  пасторального ландшафта: и все время строительства  шла борьба между двумя партиями: "презервистыми" и "прогрессистыми". Первые настаивали на том, чтобы сохранить как можно больше первозданной природы, как можно меньше вмешиваться в неё; вторые, наоборот же, настаивали на том, чтобы в будущем парке все было приспособлено для нужд отдыхающих, как можно больше дорожек, павильонов, беседок, озер искусственных и т.д. И как водится в в ходе этой борьбы был найден компромисс: парк располагает всем для полноценного отдыха людей и в то же время сохранены участки "дикой" природы доколумбовой эры: примерно 30 скальных выступов и гигантских валунов, которых не касается рука человека (только бомжи спят на разогретых камнях).

Парк был торжественно открыт зимой 1869 года и самым привлекательным аттракционом в то время были катки на шести искусственных озерах. Ну а весной расцвели все 27 тысяч высаженных кустов и деревьев (сейчас их, естественно, миллионы).

Пешеходные дорожки извивались по всему парку. Если сложить воедино их длину, то это будет путь длиной в 58 миль. Везде расставлены скамейки. Через парк можно проехать с Пятой до Восьмой Авеню в нескольких местах. Это были когда-то старые грунтовые дороги, которые как бы "притопили", и когда едешь по ним, то парк находится как бы на плато, а ты в глухом ущелье. Под землей, скрытые от глаз, проложены 43 мили дренажных труб; в разных уголках перекинуто 40 мостов….

Зайдем и мы туда. Чего здесь только нет! На Большой Поляне, где свободно размещаются 15 тысяч человек, летом даёт оперные спектакли Метрополитен Опера … Меломаны собираются загодя со своими легкими переносными стульчиками. Выступают здесь и популярные рок-певцы и инструментальные ансамбли… И все, конечно, совершенно бесплатно для публики. Расписание этих концертов и спектаклей широко публикуются в прессе. 

Можно покататься на взятой напрокат лодочке на озерах с очаровательной спутницей (или спутником), на время отрешившись от житейской суеты. Ну, а если вы пошли в Парк со всем своим семейством, то как не зайти в зоопарк. Благо их целых два: взрослый и детский. Несмотря на небольшую площадь в них прекрасный подбор экзотичных животных: морские львы, белые медведи, забавные китайские бамбуковые медведи-панды, пингвины, выдры…

Рядом очень красивое здание из темнокрасного кирпича, чем-то напоминающее английский замок. Это единственное строение сохранившееся на территории парка со времен его строительства: в нем размещался когда-то Арсенал, где хранили оружие и запасы пороха (ведь это была дальняя окраина города). Сейчас здесь расположилась Администрация Центрального Парка. Самый дорогой и популярный в городе ресторан "Таверн он зе грин" тоже в Парке. 

Забавно, что когда-то на этом месте жил пастух, который пас на месте будущего парка отару в 150 овец. Его дом перестроили под таверну и затем она стала, совсем изменившись, модным рестораном.

Если мы уже заговорили о еде, то вы гуляя по парку, наверняка увидите павильон с неожиданной надписью "Diary" (молочная). Построено оно было в 1870 году и здесь действительно можно было выпить чашечку молока. Ну и закусить в парке сейчас не проблема.

 Хотите сыграть партию-другую в шахматы? Пожалуйте в уютный шахматный клуб. Более 50 общественных организаций считают Центральный Парк родным домом. Тут и любители оздоровительного бега, и планеристы, и будущие актеры и певцы… 

На однои из озер регулярно проводят свои первенства моделисты-яхтсмены. Управляемые по радио разнообразные модели яхт проносятся по водной глади.

Место встреч в Парке – знаменитый фонтан "Бетезда" Название его связано с евангельской легендой о купальне в Иерусалиме, куда "сходил ангел господень и возмущал воду". По преданию, кто успевал первым после ангела войти в ту воду, тот мгновенно исцелялся. В Евангелии от Иоанна прозыватся эта купальня – Вифезда. Раскинулся он на большой площади, с которой ведут две широкие, парадные лестницы. Да и к самому фонтану с другой стороны можно пройти по широкой аллее – Променаду, где вы встретитесь с памятниками многим гениям человечества. Здесь Колумб рядом с Шекспиром, Роберт Бернс, Вальтер Скотт и Христиан Андерсен…Можно  посидеть на садовой скамеечке в обществе великих людей, размышляя "о времени и о себе"

В Парк можно войти с разных сторон, входов неисчилимое множество. Но особенно красив вход со стороны площади Колумба. Он украшен пышным памятником в честь моряков крейсера "Мэн", погибших в результате взрыва корабля на рейде Гаваны в 1898 году. Это послужило поводом к испанско-американской войне, в конечном результате которой Куба из испанской колонии превратилась в суверенное государства.

Памятник был сооружен в 1913 году. Гранитная стена окружена со всех сторон бронзовыми и мраморными статуями, символизирующими победу, отвагу, стойкость, справедливость, историю, воинскую доблесть. На вершине стены огромная (4,5 метра) женская фигура в раковине олицетворяющая триумф. Очень любят туристы фотографироваться на фоне этой пышной композиции.

Там, где Шестая Авеню втекает в Парк, установлены конные статуи героям антиколониального движения в Латинской Америке – кубинцу Хосе Марти и жителю Венесуэлы Симону Боливару. Правда, последнего мы с вами больше помним по фасону шляпы, который обессмертил великий Пушкин. Помните, в "Евгении Онегине": - Надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар.

Ну, а на стыке Пятой Авеню и 59 стрит не менее пышный вход, украшенный конной статуей героя Гражданской войны генерала Шермана. Правда, жители южных штатов с проклятием произносят это имя, ибо прославился он не столько своими победами на поле брани, сколько тем, что "огнем и мечом" прошелся по южным штатам, воплотив в жизнь свою идею "выжженной земли врага". И как издевательство над историей, воспринимают они то, что в Нью-Йорке памятник состоит из двух фигур: самого Шермана на коне и женщины с пальмовой ветвью в руке, олицетворением мира, перед ним. Раны жестокой Гражданской войны кровоточат до сих пор в американском обществе.

В городе считается очень престижным жить в доме с видом на Центральный парк. Жители так этим гордятся, что даже на почтовых отправлениях пишут свой адрес не с названием улицы, на которой живут, а с указанием того на какой стороне Парка находится их дом; к примеру, Юг Центрального Парка, номер такой-то; или Север Центрального Парка и т. д. Особо ценится Восточная сторона, так называемая Музейная миля, Пятая Авеню с 59 до 110 стрит. Там действительно расположены известные музеи: Метрополитен, коллекция Фрика, Музей Гугенхейма…

В доме 1040 по Пятой Авеню жила Жаклин Кеннеди…В Нью-Йорке шутят, что легче стать сенатором Соединенных Штатов, чем купить квартиру вокруг Центрального Парка. Дома-то там кооперативные, и всё решает Совет жильцов, принимать к себе или нет и, действительно, в свое время отказали в покупке квартиры на Западной стороне и известной певице Мадонне, и не менее знаменитой Шер. Посчитали, что толпы поклонников будут досаждать жильцам, да и репутация певичек несколько скандальная, как говорится, "моральный облик подкачал". (Такие отказные формулировки сделали бы честь любой партийной организации в бывшем Союзе).

Тем не менее вокруг Парка обитает много знаменитостей. Здесь можно запросто встретить и кинозвезд Алекса Болдуина,  Ким Бесинджер, Гаррисона Форда, Аль Пачино, Джастин Хоффмана, Брюса Уиллиса. Живут в этом районе известные модельеры Дона Коран и Келвин Кляйн….

Когда я провожу экскурсию по городу, то обязательно подъзжаю к семиэтажному дому на Восьмой Авеню и 72 стрит, который носит имя "Дакота". Построил его в далеком 1884 году архитектор Генри Гандерберг, большой поклонник французской архитектуры. Дом строился для очень богатых людей, которые хотели приобрести квартиру за городом. Комнаты были отделаны роскошно: мраморная облицовка каминов, дубовые потолки, медные перила и ручки. Внешняя отделка дома до сих пор поражает своей вычурностью: мансардные окна, балконы, коньки, эркеры, остроконечные шпили…Горожане шутили, "дом так далек, как  в штате Дакота!". Хозяин здания оказался человеком с юмором; Дакота так Дакота, и приказал высечь над входом барельеф головы индейца (в Дакоте много индейских резерваций). Так этот дом и прозывается до сих пор: Дакота.

Но везу я туда туристов не из-за архитектурных красот. В этом доме на седьмом этаже жил великий певец и композитор, участник легендарной группы "Биттлз", Джон Леннон. Здесь же его и убили. Убийца поджидал Джона у крытого входа во двор дома на 72-ой стрит и дважды выстрелил ему в спину (этим он хотел прославиться!), и затем спокойно дожидался полиции, читая роман Сэлинджера "Над пропастью во ржи". На месте гибели летом регулярно появляются трогательные букетики полевых цветов. 

Его вдова, Йоко Оно, до сих пор живет в этом доме. Там же, недалеко от Дакоты, уже в Парке, находится "Земляничная поляна", которую облюбовали поклонники "Биттлз". Здесь установлены мемориальная плита, на которой выбиты слова из песни Джона Леннона – "Представьте себе, что все люди на земле живут в мире"…

Установлена эта плита 9 октября 1985 года в присутствии представителей 121 страны, съехавшихся на это событие. Здесь всегда люди,  здесь всегда звучат песни Леннона, здесь навсегда поселилась память о легендарном певце!

ООН

                                    

В это трудно поверить, но Организация Объединенных Наций могла бы расположиться не в Нью-Йорке! Настолько двойной силуэт комплекса зданий ООН врос в ландщафт нашего города, что по иному, казалось, и быть не могло. Да где ему и быть этому "всемирному правительству" как не в столице мира. Но вполне могло быть по иному. США упорно предлагали города Западного побережья, Сан-Франциско или Лос-Анджелес, но Молотов упрямо  заявлял каждый раз, что для Советского Союза это неприемлемо (честно говоря, даже не знаю почему).

В 1944 году в пригороде Вашингтона Джорджтауне состоялось первое организационное заседание будущей организации, где СССР представлял самый молодой дипломат в то время, посол в США, Андрей Громыко. Было ему в ту пору 34 года. 

Первая сессия ООН прошла в Сан-Франциско в 1945 году, вторая - в Лондоне, в 1946 году, где и было принято окончательное решение о месте будущей штаб-квартиры ООН. Помог этому и щедрый дар Джона Рокфеллера - младшего, который выделил 8,5 миллионов долларов на покупку земли в Нью-Йорке. 

Это был типичный "голливудский" вариант. Как в сладких грезах фильмов 30-ых годов, с благородными и щедрыми молодыми банкирами, бедными, но девственно чистыми красавицами, живущими в мире белых телефонов (первый признак роскоши того времени). В этих киносказках влюбленный банкир легко решал все житейские проблемы своей возлюбленной  и свору её родственников. Но, оказывается, подобное бывает в Америке не только на голубом экране, но и в реальной действительности. Что и подтвердил своим щедрым даром Джон Рокфеллер-младший. 

На его деньги был куплен участок земли площадью в 9 гектаров на берегу реки Ист-Ривер в промышленном районе Манхэттена. Здесь ранее располагались скотобойни и пивоваренные заводы. Все это, конечно, было снесено. 

А уж сам комплекс зданий ООН должен был строиться на членские взносы государств, которых в то время набралось 51. Но после войны полновесные деньги были только в Америке. США вносили в бюджет ООН 42 процента, (сейчас платим 25 процентов и ведется упорная борьба, чтобы снизить эту долю до 20 процентов). 

Правительство США выделило ООН на строительство беспроцентную ссуду в 64 миллиона долларов, в то время как вся смета составляла 67 миллионов.

Сроки поджимали и поэтому было решено не объявлять конкурса на проект комплекса зданий ООН, а передать всё в руки городского архитектора молодого по возрасту Вэлласа Харрисона, который прославился в профессиональных кругах тем, что за один год достроил пять небоскрёбов Рокфеллер Центра законсервированных на время войны. Был он и успешным бизнессменом, владельцем архитектурной мастерской, где трудилось много его коллег.

И вот тут Харрисон удивил всех. Вместо того, чтобы строить по своему проекту и увековечить свое имя, он, понимая про себя, что является средним, дюжинным профессионалом, из тех, что звёзд с небес не хватают, пригласил для участия в этом престижном проекте 11 ведущих архитекторов из самых разных стран мира. Благодаря такому необычному поступку туристы заходят сейчас в основное здание ООН, где размещается зал заседаний Ассамблеи, которое спроектировал великий французский архитектор Ле Карбузье. Мы любуемся 39-ти этажным административным корпусом, в народе известном как "спичечный коробок", который построил не менее знаменитый бразильский архитектор Оскар Нимейер, автор новой столицы страны города Бразилиа. Себе же Харрисон оставил всю черную работу: общее руководство, надзор за стройкой, споры со строительными фирмами, вышибание финансов (деньги на стройку, как известно, выделяются поэтапно). Ни один европейский художник так бы не поступил. Сказался в этом видимо американский практицизм, тот самый "здравый смысл", который лежит в основе менталитета американцев. Хотя, кто знает, могли быть и иные, неведомые нам причины. 

Рассказывают, что в 1952 году во время съезда архитекторов, было принято беспрецендентное решение: пункт первый – "Учредить настольную медаль –За благородство" и наградить этой медалью архитектора Вэлласа Харрисона (США), пункт второй – "Матрицу медали( то есть, форму в которой ее отлили) уничтожить, дабы медаль эта оставалась единственной на планете по имени Земля!"

Вот такой выспренной и торжественной формулировкой отметил съезд нравственный подвиг своего коллеги. Звучит красиво и романтично, не так ли? Увы, документального подтверждения этой истории я пока не нашел. Но даже, если это только миф, то очень приближенный к реальности.

Комплекс зданий ООН растянулся по берегу Ист-Ривер от 42 до 48 стрит и состоит из четырех корпусов. Правда, со стороны Первой Авеню, где располагаются все входы, увидеть можно только два из них: здание Генеральной Ассамблеи и Секретариата. Конференц зал Совета Безопасности и библиотеку, носящую имя генерального секретаря ООН Дага Хаммершельда, можно увидеть только изнутри. 

Секретариат принял чиновников в 1950 году, а первое заседание Генеральной Ассамблеи, в предназначенном для неё зале, состоялось в 1952 году.

На флагштоке развеваются флаги 192 государств – членов ООН. И их всех вмещает зал заседаний, провидчески спроектированный великим французом, ведь вначале было только 51 государство. Огромное помещение (высота в купольной части достигает 23 метра) полное воздуха и света вмещает более 2 тысяч человек. В его интерьере преобладают три цвета: голубой, зеленый и золотой. На возвышенности  - стол Председателя (его избирают на каждой сессии) и трибуна для докладчика. Там же кресло Генерального Секретаря и одного из его заместителей. На балконе и сбоку от делегатов места для гостей и советников. Стены Зала заседаний расписаны знаменитым французским художником Фернаном Леже. 

До февраля 1993 года двери зала, когда там не было заседаний, были гостеприимно открыты и туристы, как стада носорогов, свободно бродили по нему. Но в том году была совершена первая атака арабских террористов на Всемирный Торговый Центр. Они загнали вэн с двумя тоннами взрывчатки в подземный гараж Центра и взорвали его. Террористы рассчитывали, что знаменитые башни, по 110 этажей каждая, рухнут, но просчитались. Строения тогда устояли, но погибло 6 человек и не меньше тысячи было ранено. Преступников довольно быстро арестовали и обнаружили, что они планировали взрывы во всех тоннелях Нью-Йорка и в зданиях ООН. После этого, естественно, охрану ужесточили, двери главного зала для посетителей закрыли, и чтобы попасть туда нужно подавать заявки за месяц вперёд с точным указанием количества посетителей. Кроме того, часы этого тура устанавливает администрация зала. Эти требования не может выполнить ни одно туристское агентство. Ну, а тогда, во время свободного посещения, наших туристов волновал только один вопрос: - "Миша, покажите место где Никита Сергеевич Хрущев стучал ботинком по столу". Удовлетворив свое любопытство, выходили в фойе и тут у интеллигентной части группы рождался другой вопрос: - А где находится знаменитая статуя Вучетича "Перекуем мечи на орала".

С установкой этой статуи связана одна чудная история, в которой как в капле воды отразилось знаменитое киплинговское "Запад есть Запад; Восток есть Восток; и им не сойтись никогда!"

Дело в том, что в ООН работает специальная комиссия профессионалов, которая решает какие дары принимать и где их расположить. Из примерно одной тысячи предложений, они принимает одно…И, слава богу, иначе ООН превратилось бы в склад картин, скульптур, машин… Когда рассматривался на комиссии вопрос о скульптуре Вучетича, одна из членов, искусствовед по профессии, выразила резонное, на мой взгляд, сомнение. Она сказала: - Эта скульптура - воплощение евангельской метафоры (из книги пророка Исайи "…и перекуем мечи на орала…") и она понятна людям принадлежащим к иудеохристианской цивилизации. Но половина мира (а это индусы, китайцы, японцы, арабы) не смогут понять почему этот голый человек с молотком портит благородный меч. Но уважение смешанное со страхом по отношению к СССР было велико и эту скульптуру приняли. Тогда Громыко обратился в комиссию и попросил, чтобы работу Вучетича установили прямо у входа во двор здания Генеральной Ассамблеи, на месте, которого не минует ни один делегат, ни один турист. Последовал вежливый отказ (как умеют красиво отказывать в Америке знают все эмигранты, которые здесь искали работу). Председатель комиссии написал, что скульптура Вучетича одно из лучших произведений в этом жанре в ХХ столетии. Но если поставить её там. где просит уважаемый господин министр, то на фоне серых, посредственных небоскребов (не пожалел родных, грязью облил!) она совершенно потеряется. А вот в скверике, на берегу Ист-Ривер, она будет прекрасно смотреться на фоне комплекса ООН с проходящих пассажирских теплоходов. 

В этом был бы свой резон. если бы только каждая собака в Нью-Йорке не знала, что пассажирские суда по Ист-Ривер отродясь не ходили и не ходят. Зато по этой протоке каждый день протаскивали на баржах горы мусора, 60 тысяч тонн ежедневно, на мусорную свалку на остров Стайтен Айленд. Говорят Никита Хрущев так обиделся, что мы три года не вносили членские взносы в ООН, пока СССР не пригрозили лишить право голоса.

У этой истории есть чудное завершение, как моралитэ в баснях Эзопа и Крылова. Крохотный Люксембург, у которого, как вы понимаете, нет никакого политического веса, подарил ООН маленькую скульптурку: револьвер  с туго перекрученным стволом. Эта метафора понятна людям всей планеты: и папуасу, и выпускнику Оксфорда. Из такого оружия не выстрелишь. Без всяких просьб со стороны Люксембурга её установили прямо перед входом в здание ООН и нет ни одного туриста с фотоаппаратом или видеокамерой, который не запечатлел бы себя на этом месте на память. 

Прямо напротив этого револьвера в 1996 году был установлен огромный металлический шар жёлтого цвета, подарок Италии. Шар как бы треснувший, с пустотами, с рваными краями, как будто его взорвали изнутри. Прямая аналогия с нашим земным шаром. Когда я его впервые увидел, меня охватило чувство тревоги: казалось, ещё один конфликт, ещё одна война, и наш тесный, уютный, земной шарик разлетится на куски. Такое ощущение грядущей катастрофы вызывает эта работа итальянского мастера. 

В парке, в тени деревьев, разместилось несколько символичных скульптур. Огромный всадник на огромной лошади – великий воин Албании Скандерберг, соответственно подарок этого маленького государства. Очень талантливый полководец, сумевший противостоять нашествию турок. (Кстати, у нас была снята после войны совсем неплохая картина режиссёра Сергея Юткевича, которая так и называлась "Великий воин Албании Скандерберг"). Левее его, прямо по центру, теряется на фоне деревьев тёмная фигура женщины с поднятыми руками – " Родина – мать", дар уже, увы, исчезнувшей страны, Югославии. 

В левом углу мощная скульптурная композиция - последний дар Советского Союза: "Георгий Победоносец поражающий копьём дракона войны". Работы известного московского художника Зураба Церетели. Он принадлежит к когорте тех мастеров, которые держат руку на пульсе времени. Когда-то в давние советские времена славились эстрадные артисты, умевшие быстро откликаться на злобу дня, типа "утром – в газете, вечером – в куплете". Вот Церетели из таких мастеров – скороварок. Туловище дракона он составил из двух фрагментов ракет – американской "Першинг" и советской, получившей на Западе наименование "СС-20", снятых с вооружения обеих стран по договору СНБ-2. На заседании комиссии по приёму этой  скульптуры один из её членов высказал, на мой взгляд, здравое сомнение: - Через 30 лет подойдёт сюда женщина с ребёнком и дочь спросит: Мама, что это за бездарный скульптор, который не смог выковать тело сказочного дракона? – И мама не будет знать, что ответить, ибо к тому времени забудутся и "Першинги", и договор СНБ-2. Но благодарность Запада к Михаилу Сергеевичу Горбачёву за то, что он развалил великую державу, которую его предки собирали тысячу лет, так велика, что эту работу приняли и установили на весьма почётном месте. Видна она и со двора, и с улицы, с Первой Авеню.

Там же, в глубине двора, расположен изящный памятник в виде набора органных труб – подарок Финляндии. Он установлен в честь великого финского композитора Яна Сибелиуса.

В самом холле здания Генеральной Ассамблеи часто проводятся разнообразнейшие тематические выставки. Есть и постоянные экспонаты. Огромный на всю стену аппликативный ковёр – дар Бельгии. 

Маятник Фуко подарила Голландия. К потолку подвешен сверкающий металлический шар – дар СССР. Это – аналог первого искусственного спутника земли, возвестившего 4 ноября 1957 года своими позывными "бип-бип-бип" начало космической эры. 

Всех туристов привлекает огромный витраж великого Марка Шагала. Его излюбленные мотивы, летающие люди с телами животных, синий, кобальтовый цвет, воспетый Андреем Вознесенским в стихотворении "Васильки Шагала".

Когда идут пленарные заседания, то в обеденной перерыв доступ к творению Щагала для публики закрывается. Во время перерыва делегаты могут долго смотреть на этот витраж… и  успокаиваться и  приходить в себя после жарких баталий. Место это так и называется "медитейшен рум" ("комната сосредоточения"). 

Вообщем, всё здесь не просто говорит, а буквально кричит о мире, о необходимости избавиться, наконец, от войн, от насилия.

В конце концов, ради этого и создавалось ООН, ради улаживания всех и всяческих конфликтов за столами переговорами, ради сохранения мира на планете по имени Земля!

Царапающие небо…

                                                                      "Небоскребы, небоскребы…

                                                                       А я маленький такой!"…

                                                                            /Вилли Токарёв/

В 1931 году американский режиссер Ричард Хоукс снял картину о чикагской мафии под названием "Каменный лес". Метафора эта мгновенно отлепилась от фильма и намертво пристала к Нью-Йорку. Действительно, нет другого города в мире с таким обилием и многообразием рвущихся к небесам зданий. Этому способствовали две причины: экономическая и геологическая. Земля в Манхэттене дорожает год от года и владельцы стремятся использовать её как можно продуктивней. Потому, все новинки строительной индустрии, позволяющие наращивать этажи, подхватывались в первую очередь нью-йоркскими строительными фирмами. Этому способствовала и сама геологическая структура острова: его основание скалистое, состоит, в основном, из гранита и гнейса. Поэтому строители высотных зданий обычно дорываются до основания и на этом фундаменте ставят небоскреб. А так как Земля трясется в этом регионе крайне редко, да  и то чуть-чуть, (один, полтора балла по шкале Рихтера), то практически строят на века. Вот только не учли "человеческий фактор":  необузданную злобу и ненависть террористов, что печально подтвердила трагедия, происшедшая во Всемирном Торговом Центре 11 сентября 2001 года. Третье тысячелетие ознаменовалось атакой пассажирских самолётов, ведомых арабскими террористами – самоубийцами на знаменитые две  110 этажные башни этого Центра. Погибли тысячи людей, погибли полицейские и спасатели, приняли мученическую смерть пассажиры  самолётов, невольные заложники злодеев. Кроме ознаменования новой эры взаимоотношений в мире, переоценки ценностей, понятий "главного врага", это событие имело еще одно следствие: строительство небоскрёбов замедлилось. Уязвимость высотных зданий  - символов стала слишком очевидной. 

Но в середине ХIX столетия эти опасения никому даже в голову не приходили. Прогресс в строительной технике был синонимом  поступательного движения вперед всего общества, синонимом прогресса человеческой цивилизации. 

И все таки местом рождения небоскребов является, увы, не Нью-Йорк, а Чикаго. Этот город стремительно развивался как промышленный центр и крупный железнодорожный узел. А разрастаться ему было сложно: удерживали естесственные границы, реки и озера. Местный архитектор Дженин спроектировал свой The Home Insurance  Building после знаменитого пожара 1871 года, опустошившего город. Он первый начал использовать металлические колонны, дающие возможность как бы "раскрыть" стены, обильно их застеклив. Именно ему принадлежит идея и воплощение каркасного стального "скелета" здания, позволившее им рвануться ввысь.

Ну, а то, что его первое знаменитое строение не превышало девяти с половиной этажей не умаляет  заслуг архитектора. Его дом предтеча всех небоскребов, прозываемых "царапающими" небо (скайскраперс), подлинный вклад Америки в мировую архитектуру.

Но подлинный бум небоскребного строительства состоялся всё - таки в столице мира. Первым небоскрёбом по традиции считается построенный в 1872 году на Бродвее "Эквитэйбл билдинг".  Правда было в нём всего пять (!) этажей, но  причислить к этому классу его можно из-за каркаса и наличия лифта. Увы. оно сгорело в 1912 году. Другие же прекрасные строения не уцелели до наших дней из-за конкуренции: их беспощадно сносили, чтобы на их месте построить ещё более высокое здание. 

Началась сумасшедшая гонка в высоту, за этажность. В горестный список потерь для нью-йоркцев входит десятиэтажное здание облицованное красным кирпичем, которое было признано вершиной творчества американского архитектора Джорджа Поста; построенный в 1906–1908 годах Зингер Билдинг архитектора Эрнеста Флегга, 184 метровая башня в 53 этажа из стекла и металла и 11 этажный изящный Тауэр Билдинг знаменитого Бредфорда Гилберта. 

К счастью, из этой когорты первых сохранился 60-ти этажный небоскрёб, построенный на Бродвее архитектором Кессом Гильбертом по заданию известного миллионера Фрэнка Вулворта в 1913 году. Надо сказать. что и сам заказчик активно участвовал в создании этого уникального здания.

Был Фрэнк Вулворт натурой удивительной, из тех, о которых в Америке говорят "человек создавший сам себя". Рассказывают, что он состоялся как гений торговли из-за ..застенчивости. Работая продавцом в лавке, он стеснялся предлагать покупателям товар, ну, а уж о том, чтобы торговаться и речи быть не могло.. И вот однажды хозяин оставил его одного на пару дней торговать в магазине и Фрэнк придумал, оказавшийся впоследствии гениальным, ход. Он навесил на все товары ценники, где обозначил низший предел цен, по которой ему разрешил продавать эту вещь хозяин. Ну, а груду мелочей он просто вывалил на прилавок и написал: "Всё по 5 центов". Товар был буквально сметён с полок. Потрясенный хозяин по совету Фрэнка открыл совместно с ним магазин стандартных цен, где можно было купить любой предмет за 5 центов. Ну, а далее уже понеслась колесница успеха…(Американские миллионеры, это тема отдельного, весьма поучительного рассказа).

Так вот, Вулворт захотел, чтобы его здание было похоже на английский парламент и в то же время самым высоким в мире. Таким его и спроектировал Кесс Гилберт. На 30-ти этажном основании покоится 30-ти этажная башня. И эта двухступенчатая пирамида взметнулась ввысь на 225 метров (это в 1913 году!). Здание удивляло современников своей роскошью. Три нижних этажа отделаны гранитом и песчаником. Весь небоскрёб облицован новинкой тех лет керамическими плитками кремового цвета. Они хорошо защищают стальной "скелет" здания от атмосферных осадков, и, главное, от бича Нью-Йорка, частых пожаров.

В главном вестибюле стены из греческого мрамора, аркады галлерей второго этажа отделаны бронзой. Поражают глаз мозаичные потолки, мраморные стены, позолоченные карнизы…

Если всмотреться в каменное кружево перед входом можно различить букву W, первую букву фамилии Вулворт. В 1915 на Панамско-Тихоокеанской выставке творение Кесса Гилберта получило золотую медаль как "самое прекрасное здание, построенное для целей коммерции". 

Кто-то однажды обозвал Вулворта "Наполеоном коммерции" и он всерьёз в это поверил. По его указанию  рабочий кабинет на 28 этаже был оформлен в стиле императора Наполеона: стены облицованы зеленым мрамором из Северной Италии; пилястры оканчиваются позолоченными коринфскими капителями. В центре кабинета-огромный письменный стол из красного дерева, покрытый зеленой кожей. По краям он оправлен в  позолоченную бронзу. Бронзовые бюсты Наполеона и Цезаря ободряюще взирали на Фрэнка Вулворта. Умер он в 1919 году, и отнюдь не от скромности. Империя же его "приказала долго жить". Увы, наследники оказались лишены таланта своего предка. А Вулворт-билдинг по адресу Бродвей 233 стоит рядом с прекрасной часовней Святого Павла, единственным сохранившемся строением XVII века. И каждый турист может свободно зайти в этот один из первых небоскрёбов нашего города.

Еще один из самых красивых небоскрёбов в Нью-Йорке  можно назвать  плодом "капиталистического соревнования".

Всё началось с того, что легендарный основатель автомобильной компании "Крайслер" Уолтер Крайслер решил построить, как он твердил на каждом углу, "свой дом". Свой, в полном значении этого слова: огромный офис компании должен был строиться не на корпоративные средства, а на его собственные деньги. Вот такая блажь!

Он откупил у одного застройщика участок земли, расположенный в престижном районе на Лексингтон Авеню между 42 и 43 стритами вместе с проектом архитектора Уильям ван Аллена. Шестидесятиэтажный небоскрёб должен был венчаться стеклянным куполом, сияющим в ночи. Крайслер - билдинг должен был стать самым высоким зданием в мире.

Но одновременно с ним на Уолл-стрите строил здание "Банк Манхэттена" архитектор Грэйс Северэнс, который когда-то был партнёром ван Аллена. И он знал, что Аллен запроектировал свой "Крайслер" высотой в 282 метра. 

Грэйс Северэнс решил водрузить на крыше флагшток и довести высоту "Банка Манхэттена" до 283 метров. Всего на один метр выше! Но пальма первенства, слава самого высокого здания осталась бы за его творением.

В ответ бывший партнёр ван Аллен подготовил хитроумный контрудар. На одном из недостроенных верхних этажей хранился разобранный на 5 частей стальной шпиль. И вот ночью его спешно установили всего за полтора часа. А утром изумлённые горожане увидели сверкающий на солнце стальной шатёр, сужающийся к вершине, шесть ярусов которого украшали треугольные окна, делающие его похожим на лепестки какого-то сказочного цветка. Высота здания с этим шпилем достигала 319 метров. Соперник был потрясен и раздавлен. "Крайслер – билдинг" давно уже отдал пальму первенства по высоте, но светящийся орнамент окон его вершины и по сей день – жемчужина в короне нью-йоркских небоскрёбов. Он – правовестник нового поколения "скребущих небо".

Во всех путеводителях и архитектурных каталогах это здание на пересечении Бродвея, Пятой Авеню и 23 стрит значится под не очень элегантным прозвищем "Утюг". И действительно, выстроенное в далёком 1902 году 22-этажное здание напоминает сей немудренный домашний агрегат. Участок для застройки был так мал, а жадный заказчик требовал здание повышенной этажности, что многие архитекторы отказывались от работы. И только Даниел Бернхэм принял заказ. Получилось удивительной красоты здание издали похожее на плывущий океанский лайнер. Этой иллюзии способствуют стены, местами незаметно и плавно изгибающиеся. Это был один из первых высотных домов, где использовлся стальной каркас на который навешивались панели. Праздничный вид ему придают выступы, ниши, колонки, балкончики и высокие "венецианские окна", расположенные под самой крышей. Иногда его ещё называют домом с самым узким фасадом – всего 3 метра!

 Новые материалы способствовали воцарению новой эстетики. Высокопрочные сорта стали делали каркасы легче и совершеннее; следом появились навесные панели наружных стен из штампованного стекла. Здания стали приобретать строгие, геометрические формы. Эра украшательства уходила в прошлое. Как уходили в легенду основатели корпораций, яркие личности с "лица необщим выраженьем", накладывающие свой индивидуальный отпечаток на здания своих офисов, не зря они носят имена собственные. 

На смену им пришли корпоративные акционеры, нанимающие профессиональных менеджеров. И пришла стилистика обезличенной функциональности, этакий интернациональный стиль. Но всё-таки среди этой общей массы появлялись строения и до сих пор вызывающие и неподдельный интерес, и уважение, и чувство благодарности к их создателям. 

Самым знаменитым из небоскрёбов Нью-Йорка является "Эмпайр стейт билдинг" названный так в честь штата Нью-Йорк, который, в свою очередь, носит прозвище "имперский". В холле этого здания 8 цветных панно, на них изображены семь чудес света (пирамиды, сады Семирамиды, гробница Мавзола т.д.), ну а на восьмом – силуэт Эмпайр стейт билдинга!

Вот так, "восьмое чудо света", не больше не меньше!

И действительно, изумляет оно и по сей день. Можете себе представить, что испытывали люди, пришедшие на Пятую Авеню между 33 и 34 стритами на открытие этого небоскрёба 1-го мая 1931 года. Поражали прежде всего размеры: 102 этажа, высота – 381 метр, общий вес 331000 тонн, лестницы в 1860 ступеней. Ежедневно на работу в офисы могут придти 15 тысяч человек. Но бог с ними цифрами. Здание это долгое время было символом не только Нью-Йорка, но и всей страны, зримым воплощением её мощи, могущества и  размаха.

Его устойчивость и надёжность прошли проверку временем. В 1945 году из-за густого тумана в 79-ый этаж врезался двухмоторный бомбардировщик. Погибло 14 человек, ущерб составил миллион долларов. Но Эмпайр стейт билдинг устоял и строителям не пришлось даже укреплять его основу. 

В 1955 году он был назван одним из семи инженерных чудес Западного полушария. Вообщем-то, если честно, то "рабочими", занятыми под офис, являются только 86 этажей. Там же, на 86-ом этаже, и находится смтровая площадка, откуда открывается бесподобный вид на весь Манхэттен. До 102-го этажа был подстроен грандиозный шпиль, задуманный сперва как место швартовки дирижаблей. Но случилось это только один раз и, убедившись в опасности этого эксперимента, от идеи отказались. В 1964 году была установлена мощная осветительная аппаратура, которая и по сей день подсвечивает верхушку здания, окрашивая его в разные цвета. 

В 1933 года вышел на экраны фильм "Кинг-Конг", драматичный рассказ о влюблённой в героиню огромной обезьяне. В одном из эпизодов она лезет на верхушку Эмпайр стейт билдинга, а самолёты как мошкара, вьются вокруг, расстреливая несчастное животное. Снимался фильм, естественно, в Голливуде, где и был выстроен очень удачный макет небоскрёба. Фильм этот прибавил ещё больше славы Эмпайр стейт билдингу.

Поражали современников и темпы строительства: каждые десять дней появлялись 14(!) новых этажей. В разгар работ на стройке трудились одновременно 3,500 человек. Установлено два рекорда: строительство было завершено на 45 дней раньше планового срока и стоимость работ оказалось, в итоге, на 5 миллионов долларов меньше.  То есть, фактически строительная фирма вернула заказчику миллионы. 

Когда я об этом как-то рассказал группе московских строителей, они не поверили. – Ну, раньше срока…с кем не бывает, - резюмировал руководитель туристской группы, - но чтобы деньги не взять?! Они, что, дураки эти американцы? – Да, нет, - объясняю, - вовсе не дураки.  Просто это был 1931 год, самая кульминация поразившей страну депрессии. Заказов мало. Безработица. А весть о таком благородном, архичестном ведении дела, мигом разнеслась по стране. И, естесственно, если и были какие-то заказы строительные, то они прежде всего предлагались создателям Эмпайр стейт билдинга. Так что можно рассматривать сей жест как крупное и удачное вложение в рекламную компанию. 

Мои строители призадумались, а затем, один из них, плановик треста, решительно отрезал: - "Нет,  вот если надо было бы смету вдвое увеличить, так мы за милую душу за пару часов сварганили бы. А чтоб деньги отдать…, да ни за какую рекламу. Душа наша просто не позволит!"  И все дружно зааплодировали своему товарищу. А я, в очередной раз, задумался  о разности менталитетов.

Почему то, когда смотрю на его величественный силуэт, мне вспоминаются строки из песни моей молодости, которую на вечеринках распевали под гитару: - Эмпайр стейт билдинг, 102-ой этаж, там буги-вуги лабает джаз.

Но даже в самом фантастическом сне мне ни разу не привиделось, что я буду показывать туристам в Нью-Йорке это фантастическое здание. 

А джаз здесь, кстати, не "лабают", за этим делом лучше съездить в Гринич Виллидж.

Но даже всемирная слава Эмпайр стейт билдинга слегка померкла когда в 1976 году взметнулись ввысь башни-близнецы Всемирного Торгового Центра. Решение о строительстве Всемирного Торгового Центра было принято в 1960 году. Дело в том, что Нью-Йорк, признанная банковско-финансовая столица мира, в 20-ом столетии каждые 20-30 лет нуждался в расширении производственных площадей, на которых производился товар, пользующийся неизменным спросом! Здесь делали Деньги! И возникали они стремительно, отличаясь друг от друга только нказваниями и архитектурой. Суть же оставалась неизменной: везде "ковали чего-то зелёненького!" В отличие от нашей Родины, где больше "ковали чегой-то железного". Отсюда и разница в качестве жизни.

Темпы появления таких центров к концу столетия ускорился: через 10 лет рядом со Всемирным Тоговым Центром вознеслись корпуса Всемирного Финансового Центра.

Задача перед зодчими Торгового Центра была поставлена сложнейшая: на выбранном для строительства месте в исторической нижней части города размещались банки, магазины, рестораны…И всё это необходимо было сохранить. В конкурсе победил проект японского архитектора Минору Ямасаки, который и предложил выстроить две 110 этажные башни высотой в 405 метров каждая. Ещё на стадии проекта они получили прозвище "Близнецы", которое и закрепилось за ними естественным путём: по иному их не обзывали. 

Но самым интересным и плодотворным было предложение архитектора возвести над башнями и магазинами мощную крышу, которая и была бы площадью перед башнями. Так что получился целый подземный городок. Был умело использован и рельеф местности: она понижалась к реке Хадсон-Ривер. 

По краям площади возведены были 4 девятиэтажных корпуса из чёрного металла и тёмного стекла как бы заключающие в объятиях сверкающие серебристые башни. Седьмой корпус  соединялся круглым  стеклянным коридором с площадью. Всё это напоминало декорации из голливудских фильмов о будущем. И не зря Всемирный Торговый Центр многие считали архитектурой 21 века. Всё это рухнуло в одночасье 11 сентября 2001 года. (В этот злочастный день я должен был к 11 часам утра подняться с группой туристов на крышу одного из близнецов, где была оборудована специальная смотровая площадка. Если бы самолёты прилетели попозже…). Погибли не только люди (а это самая горькая и ужасная потеря!), но и многие произведения искусства, украшающие Торговый Центр. 

В одной из брокерских кантор хранилось несколько скульптур великого Огюста Родена. Под руинами оказалось огромное живописное полотно испанского художника Хуана Миро, посвященное именно Центру. Сгорел деревянный барельеф "Небесные врата. Нью-Йорк" американской художницы Луизы Невельсон, нашей соотечественницы, ребёнком привезенной в Америку из Киева. Этот горестный список можно множить и множить.

Чуть больше повезло бронзовой "сфере" Фрица Кёнига, которая венчала фонтан посреди площади. Помятая, пробитая в нескольких местах, она всё же уцелела и установлена была на территории Беттери парка в память о трагедии. 

Конечно, же место это будет застроено, конечно же, возведут там мемориал достойный памяти  безвинных жертв…. Но башен больше не будет!!

Город растёт, хотя и меняется его силуэт. Сейчас в Нью-Йорке свыше 1000 небоскрёбов! Более 20 из них входят в список 100 самых высоких зданий в мире. Недавно три здания получили статус памятников архитектуры. Одному из них едва исполнилось 30 лет! Это 38–ми этажный офис телевизионного гиганта Си-би-эс на вест 52 стрит, детище всемирно известного архитектора Ээро Сааринена. Кстати, это единственный небоскрёб в его творческой коллекции. Облицованный тёмно-серым гранитом и закованный в тёмные стёкла он получил название "Чёрная скала". Город рвётся ввысь!

Великий французский архитектор Ле Кaрбузье как-то сказал: - Глядя на вечернюю панораму Нью-Йорка я подумал, что это Млечный путь, опустившийся на землю!

                       

                                                                                            

                 

     

Mосты повисли над водами....

"Как в церковь идет помешанный верующий

                        Как в скит удаляется, строг и прост, 

                        Так я в вечерней сереющей мерещи

                         Вхожу на Бруклинский мост" 

                                       /В.В. Маяковский/

Вы можете себе представить Москву без Кремля, Лондон без Биг Бэна, Париж без Эйфелевой башни? Также немыслим наш Нью-Йорк без Бруклинского моста. Возведенный (язык не поварачивается произнести бытовое "построенный") в 1883 году он несколько лет, до появления Статуи Свободы, был эмблемой, визитной карточкой столицы мира. И до сих пор мост этот не только переправа между двумя островами, но и гордый символ могущества Америки, воплощение ее технического гения и поистине вселенского размаха. 

А начиналось все просто и утилитарно: паромная переправа между Бруклином и Нижнем Манхэттеном уже не справлялась с потоком людей, всадников, повозок.... Многочасовые пробки на том и другом берегу просто изводили людей, принося и  огромные экономические убытки. Как говорится: вопрос назрел!

Конкурс на строительство выиграл Джон Реблинг, автор нескольких мостов в Америке, в том числе и через Ниагарский водопад. Это был первый в Штатах подвесной мост, не имеющий вообще прецендентов в мире. Первые эскизы таких мостов Реблинг набросал еще в 1857 году. Нельзя сказать, что проект его был принят легко и безоговорочно. Дело в том, что к тому времени произошли катастрофы на подвесных, правда небольших,  мостах в Англии и Франции. Но у Реблинга был сильнейший аргумент: его мосты исправно служили, выдерживая любые нагрузки. 

Замысел Бруклинского моста был поистине исполинским: два гигантских пилона высотой 84 метра, а между ними пролетное строение длиной в 486 метров. Ширина моста – 25 метров. Пролет этот крепился к вaнтам тросами с двух сторон, провисающим как слабо натянутая бельевая веревка. Ванты, проходящие через верх пилонов, намертво крепились на берегу. Требования к прочности тросов были высокие: они состояли из 5282 проволок трехмиллиметрового диаметра, объединенных в вант диаметром в 40 сантиметров. Гигантские фундаменты пилонов требовали работы под водой, а следовательно громадных кессонов. Многие технические идеи при строительстве были воплощены впервые в мире: и такой центральный пролет в виде подвешенной к каменным опорам стальной балки, и воздушные кессоны при возведении оснований моста. Для облицовки пилонов был использован гранит розового цвета. 

Увы, самому автору не пришлось воплощать в жизнь свое творение. Спустя две недели после начала строительства он то ли подвернул ногу, то ли свалились на него плохо закрепленные доски (везде разные варианты), но он получил травму и умер от столбняка, то - есть от  заражения крови, которое в то время лечить еще не умели. Надо сказать, что Реблинг был удивительно разносторонне одаренным человеком. Родом из Германии, он учился в Берлинском политехническом институте, где помимо архитектуры и мостостроения усиленно штудировали труды философов. Его профессор философии, великий Гегель, называл Реблинга своим любимым учеником.

Явно под влиянием своего учителя он разочаровался в идеалах авторитарной Пруссии и выбрал свободу творчества, переехав в Америку. где и состоялся как непревзойденный архитектор мостов.

 Строительство продолжил его сын Вашингтон Реблинг, инженер по образованию, следуя проекту своего отца. Но однажды в огромном ящике-кессоне случилась авария, и молодой порывистый Вашингтон спустился туда и не уходил до полной ликвидации опасности. Естественным следствием таких спусков была кессонная болезнь (кислород туда подается под давлением и при быстром подъеме «закипает» азот в крови), которая и вывела его из строя. На бруклинском берегу семья Реблингов сняла квартиру с видом на строящийся мост и прикованный к постели Реблинг наблюдал за работой через подзорную трубу. А его расчеты, указания, распоряжения исправно относила на стройку его жена Эмили. Так что можно сказать, вся семья Реблинг жизнь свою положила на Бруклинский мост.

Торжественное открытие было приурочено ко дню рождения королевы Виктории 24 мая 1883 года (она пользовалась авторитетом и уважением во всем мире). Собрался весь город. Прибыли и президент Честер Артур, и губернатор штата Нью-Йорк, кстати будущий президент страны, Гровер Кливленд, мэры Нью-Йорка и Бруклина (тогда это были еще самостоятельные города, объединились они только в 1898 году). Играл оркестр из 75 музыкантов, в воздух взлетали ракеты праздничного фейерверка...Толпа повалила через пешеходный мост приподнятый над проезжей частью. Сам Вашингтон Реблинг в слезах наблюдал за торжеством с постели, у окна, через подзорную трубу. Через некоторое время в дверь постучали и  тесную спальню заполнили ликующие гости: президент страны, губернатор, мэры, строители.....Все горячо поздравляли Вашингтона Реблинга и добрым словом вспоминали его гениального отца. Да, умели быть благодарными люди в те далекие времена!   

Через некоторое время движение пешеходов по мосту пришлось закрыть. Однажды непредвиденно произошла давка, погибло 11 человек: то ли кому-то показалось, что мост рушится, то ли кто-то неудачно пошутил, крикнув "мост шатается", но трагедия случилась.

И вот тогда-то, по городской легенде, знаменитый владелец цирков Барнум пригнал к мосту 12 слонов из своего заведения и они чинно прошли по нему. Все могли убедиться в прочности строения Реблингов. После этого движение возобновилось.

Мост этот явно опередил свое время. На фоне двух – трехэтажных домов он смотрелся каким-то посланцем из будущего. И сегодня он выгдядит нашим современником. Только стрельчатые, готические, арки пилонов выдают его возраст, некую архаичность.

Рядом с ним в 1909 году был построен Манхэттенский мост. Сплошь из металла, двухэтажный, по середине проходят рельсы нашего метро, сабвея. Но на нем явственно лежит печать времени – начало ХХ столетия, закат эры увлечения металлическими конструкциями. Нормальное, дюжинное, инженерное сооружение. А Бруклинский остается в истории как выдающееся произведение архитектурного искусства!

Равняться с ним может разве что другой мост – Веррезано бридж-соединяющий берега Бруклина и самого малочисленного района Нью-Йорка - Стайтен Айленда. Мост этот практически наш современник, был возведен в 1964 году. Он поражает своей изящностью и какой-то воздушностью, что ли. Огромный, двухэтажный, шестирядный, протяженностью свыше двух километров, он  издали, и даже вблизи, кажется тонкой паутинкой переброшенной через залив. Особенно впечатление это усиливается вечером, когда загораются огни на тросах моста. Кажется, что его можно ветром сдуть, таким он кажется невесомым. Как бы не так! Мост прочен и устойчив. Башни его вознеслись на 210 метров над водой. Стальные тросы удерживают подвесной пролёт длиной в 1295 метров. (Это на 20 метров длиннее пролёта знаменитого моста "Золотые ворота" в Сан – Франциско). Все последние достижения мостостроения прменены тут. Как известно металл расширяется и сжимается в зависимости от погоды. Огромные стальные клинья посреди асфальта помогают регулировать это явление: летом мост на три метра длиннее. Высота пролета такова, что под ним свободно проходят самые большие океанские суда. Его башни не строго параллельны друг к другу, а наклонены под углом в несколько миллиметров. Это сделано с учетом притяжения земли (!) для равномерного натяжения тросов. Признаюсь честно, мне вечному двоечнику по математике, сие недоступно для понимания.

Но вот другая, человеческая часть этого произведения, надеюсь поразит всех. Автору моста, швейцарскому архитектору Оттомару Амману, исполнилось в день торжественного открытия моста 84 года (!). Перефразируя великого Пушкина можно сказать, что в этом возрасте: 

                                                                                   -  Иных уж нет,          

                                                                               А те в маразме....

А он в полном здравии и ясном уме сдавал свой шестой мост в Нью-Йорке. Если вы переезжаете из Манхэттена в Нью-Джерси по мосту Джордж

Вашингтон бридж, то знайте, что едете вы по первому его творению, которое он создал в далеком 1931 году. Через год, в возрасте 85 лет Оттомар Амман умер, оставив после себя прекрасное творческое наследие. Завидная участь!

Великий Ле Карбузье назвал мост Джорджа Вашингтона самым красивым мостом в мире, единственной изящной конструкцией в архитектурном хаосе Нью-Йорка. Сам Оттомар Амман оставил потомкам свой завет: - Строить некрасивые мосты – преступление!

В греческом зале, в греческом зале....

Музей – место святое. Помните, как персонаж великого Аркадия Райкина, устроившийся с выпивкой и закуской в музее, передразнивал возмущенную служительницу: - В греческом зале, в греческом зале.... Аж пенсне у её раскалилось....

И ведь действительно, с точки зрения нормального человека, это кощунство. Собранные в музеях сокровища духовной и материальной жизни человечества располагают к философскому раздумью, к осмыслению нашей быстротекущей жизни. Но и среди музеев существует свой табель о рангах. Они разные: от всемирно известных гигантов до маленьких, посвященных совершенно неожиданным темам. Помню, когда приехал в Америку, мой друг, знакомя меня с Нью-Йорком, сказал, что нет в мире отрасли знаний или культуры, которые не нашли бы себе отражения в музеях города. – А музей телевидения и радио есть? –  ехидно осведомился я, помятуя свою основную профессию режиссера кино и телевидения. – Есть, - с гордостью ответил он, - хочешь сходим? (Музей, правда, оказался на мой взгляд, мало интересным: документы и фото. Но это уже другое дело). 

На вершине те, что всегда на слуху, всемирно известные, входящие в первую десятку, или даже пятерку. Те, что ассоциируются с духовным богатством страны, где они расположены. Америка гордится, что в этом почетном списке, рядом с Эрмитажем, Лувром, Прадо, гордо звучит имя Нью-йоркского Метрополитен Музея. 

Он привольно раскинулся по Пятой Авеню от 80-ой до 84-ой стрит. Хранится в нем более 30 миллионов произведений искусства (!). Отцы – основатели его, Совет попечителей, в 1905 году определили цель будущего гиганта: "создание коллекции шедевров всех времен и народов, дабы они могли иллюстрировать собой мировую историю искусства".

Музей тематический. Здесь представлены не только великие произведения живописи и скульптуры, но и коллекция холодного и огнестрельного оружия с рыцарских времен до конца ХIХ века; крупнейшее в мире собрание музыкальных инструментов; предметы быта различных эпох; коллекции фарфора и хрусталя и т.д. Самое удивительное, что он и строился с самого начала под эту идею. Зал средневековой скульптуры напоминает католический костел. Конные рыцари в полном вооружении как бы въехали в центральный зал завоеванного замка. 

На втором этаже бережно воссозданы дом и дворик китайского вельможи-мандарина. Египет подарил музею великолепный храм Дендура,   (23 –10 год до нашей эры) как знак признательности Америке за спасение произведений древнеегипетского искусства попавших в зону затопления Ассуанской плотины. В 1978 году для экспонирования этого храма был выстроен специальный стеклянный павильон, органически вошедший в общую структуру музея. Полное ощущение песка, солнца, зноя и чудесный храм, как мираж вдали. Нет музейной тесноты и скученности в этом зале. Кстати, вся египетская коллекция, а собрано здесь за долгие годы несколько тысяч предметов, представлена в экспозиции. Под нее отведен весь первый этаж правого крыла музея.

Автором первого проекта был известный архитектор Кальверт Вуо. Но над его расширением и позднейшими пристройками работали целые архитектурные мастерские. Нынешний свой вид здание приобрело к 1926 году. 

При первом своем посещении музея я испытал чувство неловкости и конфуза. Хожу и читаю над входом: "Галлерея Лемана" или "Зал Кэтрин Вульф" – и т.д. Иду и думаю про себя, что ж я такой темный, что впервые слышу о таких художниках, вроде бы неплохо учили нас в Ленинградском  театральном институте (во всяком случае занятия по изобразительному искусству проходили в Эрмитаже и Русском музее). Но зря я грешил на родной вуз. Оказалось - это имена дарителей, из частных коллекций которых и состоит, практически, весь музей.

18 апреля 1870 года – официальная дата рождения музея. И первый дар-коллекция бывшего американского консула на Кипре генерала Чеснола, состоявшая из примерно 9 тысяч произведений декоративно-прикладного искусства и памятников античности. Банкир Бенд Альтман подарил такие шедевры живописи как "Автопортрет" Рембрандта, картины Дюрера, Веласкеса, Боттичели, Тициана, "Спящая девушка" голландца Вермеера Дельфтского (в мире насчитывается всего 35 картин этого изумительного художника).

В 1929 году вдова "сахарного магната" Луиза Хавемейр завещала музею свою коллекцию. Среди даров были такие шедевры как "Портрет Кардинала" Эль Греко, "Махи на балконе" Ф. Гойи, рисунки и гравюры Рембрандта, полотна Манэ, Моне, Дега, Сезанна. Остановлюсь, иначе путеводитель распухнет до гигантского каталога собранных в этом месте сокровищ.

Особенностью этого музея, его "лица необщим выраженьем", является, на мой взгляд, своеобразная режиссура в подаче шедевров. Не просто чинно выстроенные в ряд скульптуры, или рядком висящие на стенах картины. А стремление как бы перенести нас в далекую эпоху, в чужую страну на машине времени. Примером ярким может служить "Вилла Бланка". 10 лет с 1506-го по 1515 год строил себе замок итальянский вельможа Педро Факардо-и-Чакон. Украшением этого замка был дворик- патио, выполненный по лучшим образцам итальянской изысканной архитектуры того времени. Ушло на него более 2000 тысяч мраморных блоков. Из них сложены балконы, арки, колонны…И все это сейчас в музее в отдельном зале, который точно воспроизводит этот дворик, сработанный итальянскими мастерами.

Если есть время обязательно загляните в Клойстерс (переводится как "дворики") филиал музея в Верхнем Манхэттене, в парке Форт Вашингтон. На большом пространстве раскинулся целый средневековый монастырь (да, не один!). Некий скульптор Жорж Бернар собрал во Франции великолепную коллекцию резьбы по камню, фрагменты старинных монастырей. Джон Рокфеллер купил эту коллекцию, присоединил к ней около 40 работ из своего собрания и на купленном за его деньги участке земли на берегу Гудзона был за 4 года выстроен уголок средневековья в Америке. Там и замок с центральной башней, и монастырские дворики, и скульптуры, и коллекции мебели и интерьеров дома зажиточного испанского горожанина и старинные гобелены вытканные аж в 1385 году (!). Ну, а на прощанье, не грех и заглянуть в музейные магазины в главном здании на Пятой Авеню.

Кроме, естественно, книг по искусству и репродукций любимых картин, здесь можно приобрести копии тех украшений, которые носили женщины, скажем, в древнем Египте, или Риме, или средневековой Венеции….Насколько это интереснее массового потока, захлестнувшего современные лавки драгоценностей. Ну почему не примерить изысканное ожерелье,  и не ощутить себя на минуту французской королевой Марией Антуанеттой (без её трагического конца, конечно!). 

Как еще возникают музеи в этой стране? Метрополитен создан "группой товарищей", и богатых меценатов, озабоченных состоянием духовной жизни в городе. Попечители собрали деньги, создали Совет, пригласили на работу профессионалов (порой переманивая их из Европы) и дело пошло и разрослось до нынешних масштабов. Государство к этому не имело никакого отношения.

Музей Фрика, прозываемый "Фрик Коллекшн", возник несколько по иному сценарию. Сталелитейный магнат Генри Фрик заказал для себя и своей семьи  особняк, который и был выстроен  в 1914 году на Пятой Авеню напротив Центрального парка архитекторами Каррере и Гастингсом. Получился в итоге не просто элегантный особняк, а целая городская усадьба с примыкавшей к основному зданию галлерей. Был Фрик коллекционером, но не страстным, а холодным и расчетливым. Один из его друзей сказал как то, что Фрик  собирает шедевр за шедевром как будто нанизывает на нить драгоценные жемчужины. И действительно, если начало коллекции положили полотна французских пейзажистов "барбизонской школы", то позднее он вошёл во вкус и стал собирать картины фламандских, голландских и испанских мастеров.

Одно только перечисление имён способно поразить любое воображение. Здесь собраны полотна Рембрандта, Гойи, Тициана, Эль Греко, Брейгеля, Ван Дейка, Веронезе, Ренуара… Но даже на этом блистательном фоне выделяются 3 работы Вермеера. 

Напоминаю, что это был жилой дом. И посетители переходят из  комнаты в комнату, из столовой в гостиную, что придаёт особый, домашний характер процессу ознакомления с шедеврами живописи. 

Потрясающе интересна и сама обстановка особняка. Здесь вещи выполненные по заказу знаменитой фаворитки короля Людовика ХV маркизы де Пампадур, сработанные лучшими мастерами Франции. 

Библиотеку украшают коллекция китайского фарфора и бронза эпохи Возрождения. 

В комнате эмалей на фоне картин Ван Эйка и Пьера делла Франческо

выставлены лиможские эмали.

В парадном зале – 11 огромных панно Фрагонара, созданные по заказу другой фаворитки того же Людовика ХV мадам Дюбарри (любвеобильный был монарх). 

Все эти богатства и саму усадьбу Генри Фрик завещал городу Нью-Йорку, оговорив, что его жена будет жить здесь до самой смерти. После её смерти коллекция Фрика перешла к городу. Бессменным директором была его дочь Хелен, которая всю свою жизнь посвятила расширению усадьбы и приобретению новых сокровищ. Она даже не создала своей семьи, полностью отдавшись служению музею, возглавив после смерти отца Совет попечителей. 

Мимо здания музея Гугенхейма невозможно пройти не заметив его. Подобного город Нью-Йорк не видел никогда. Похожее на улитку здание как бы ввинчивается в небо. Его создатель, великий архитектор Фрэнк Ллойд Райт, рассматривал его как свободно развивающуюся в природной среде структуру. Поднявшись на лифте на четвёртый этаж, посетитель по широкому наклонному пандусу медленно спускается до первого по пути рассматривая выставленные работы. Через стеклянный свод вовнутрь свободно попадает дневной свет. 

Райт считал, что картины должны в музее смотреться как на мольберте в мастерской художника. И перетекающие одно в другое пространство создают эту иллюзию. 

Надо сказать, что творение Райта настолько опередило время, что у многих, даже у знатоков, оно вызвало активное неприятие. Даже художники – абстракционисты сперва отказались выставлять там свои работы. 

Соломон Гугенхейм, чье имя носит музей, был преуспевающим промышленником. И как многие богатые люди покупал изредка работы старых мастеров. Но в 1927 году судьба свела его с молодой, рыжеволосой художницей фон Эйренвайзен, которой он заказал свой портрет. Она и ввела его в мир Кандинского, Шагала, Леже…

По её подсказкам он начал активно скупать работы современниых художников, весьма и весьма спорные для своего времени. В 1943 году он заказал проект будущего музея архитектору Райту.  Увы, ни Соломону Гугенхейму, ни самому Райту, не довелось присутствовать при его открытии: оба скончались до начала работы музея  (Гугенхейм умер в 1947 году, а Райт – в 1959 году, не дожив до открытия нескольких месяцев). 

В музее сейчас около 6 тысяч произведений, из них только работ Кандинского 180 полотен. В экспозиции Шагал, Пикассо, Пауль Клее, Брак, Делоне…..имена, составившие славу ХХ столетию. Музей располагает прекрасным подбором американских мастеров.

В Нью-Йорке, в районе Сохо, открыт его филиал. Племянница Соломона Пегги Гугенхейм продолжила его дело. Её стараниями созданы музеи Гугенхейма в Берлине, в Бильбао (Испания), а недавно открыли двери  два музея в Лас-Вегасе: Гугенхейм Лас-Вегас и Эрмитаж-Гугенхейм. Естественно, в последнем предполагается обмен выставками на постоянной основе. 

Так, что если хотите насладиться произведениями живописи от импрессионизма до абстракционизма, вам не миновать музея Гугенхейма.

Если вы обратили внимание, мы говорим только о музеях как бы столпивщихся на одном пятачке, на Пятой Авеню, прямо напротив Центрального парка. 

И не уходим с этой своеобразной музейной мили, настолько она богата. И, действительно, на улице, от 106 на севере до 77 на юге, можно увидеть таблички "музейная миля". Я, право, не знаю, где ещё можно найти столько высокого искусства на единицу площади. 

На этом же отрезке расположен Еврейский музей, основанный в 1904 году. Здесь уникальное собрание материалов и документов повествующих об истории народа. Экспонаты от времён библейского царя Ирода до наших дней. 

В эскпозиции работы Шагала, Модильяни, Жака Липшица, Леонида Пастернака (отца великого поэта), Луизы Невельсон, ребенком привезённой из Киева и многих других.

Национальная Академия дизайна соседствует с инженерным музеем Купера-Хьюитта. Ну а название Музей истории Нью-Йорка говорит сам за себя.

Есть одно не музейное здание на этом отрезке которое всегда привлекает к себе взоры туристов. В доме 1040 между 85 и 86 стритами весь 15 этаж занимала Первая леди Америки Жаклин Кеннеди. Может быть, когда-нибудь там тоже откроется что-то типа мемориального музея.

Как вы понимаете, мы далеко не исчерпали музейных сокровищ Нью-Йорка. Было бы только у вас желание и время.

Самое поразительное, что государство не имеет к музеям никакого отношения. Не тратит на них ни одного цента из наших налогов. Всё это создание частных лиц, собрания коллекционеров, завещанные потомкам. Воистину: всё остаётся людям!

"....и примкнувшие к нему районы!"

В хрущевские времена бытовала такая шутка: Вопрос: - Какую вы знаете самую длинную фамилию? Ответ: .. и примкнувший к ним Шепилов!.....   

Почему-то фамилию члена антихрущевской каолиции не поставили в один ряд с Молотовым, Кагановичем и Маленковым, а выделили особо. То ли из-за его молодости, то ли из-за неожиданности перехода во враждебный лагерь явного выдвиженца Никиты Сергеевича. Боль обиды от низкой измены, так сказать. Да бог с ними,  бывшими вершителями наших судеб.

А вспомнилось мне это по аналогии с историей нашего города. Долгое время Нью-Йорком считался только Манхэттэн и небольшая часть южного Бронкса.

А Бруклин, Квинс, Северный Бронкс и Стайтен-Айленд “примкнули” к нему только в 1898 году. А до того, они были самостоятельными городами, довольно большими (например, Бруклин – третьим по величине в стране). В 1898 году был проведен во всех этих городах референдум об объединении и с небольшим перевесом голосов было принято решение о создании  Большого Нью-Йорка,  в нынешних административных границах которого живет примерно 8 миллионов жителей (не считая, естественно, нелегалов).

Бруклин

У каждого были свои причины для объединения. Бруклин находился тогда в финансовом кризисе и очень рассчитывал на помощь Уолл-стрита. Но, увы, бруклинцам наверно был неведом смысл великой русской пословицы: “На чужой каравай рот не разевай”. Никто не собирался с ними делиться. Так что пришлось самим выбираться из финансовой трясины. Самое для меня удивительное то, что многие американцы не знают точной даты основания нынешнего Нью-Йрка. 

У Бруклина своеобразная репутация в Америке сродни нашей Одессе. 

Уроженец Бруклина – это хваткий, уверенный в себе человек, немного арапистый, не теряющийся в любой ситуации. Ярким воплощением этого характера можно считать героиню Барбары Стрейзанд в фильме “Смешная девчонка”. Существует даже, говорят, бруклинский акцент по которому они узнают друг друга в чужих краях. Как и одесситы, они считают свой город центром Вселенной, а себя людьми избранными, и на голову выше других. 

Помню меня поразил увиденный по телевизору парад в честь дня Бруклина (каждый город имеет такой свой праздник, когда госучреждения и школы не работают к вящей радости чиновников и школьников). В открытой, медленно двигавшейся в параде машине стоял телеведущий CNN Ларри Кинг в своих знаменитых подтяжках (он первым вывел в эфир такую домашнюю форму одежды интервьюера, шокировав в первое время приглашенных им важных особ) и раскинув руки, самозабвенно орал: --Ребята! Вы меня узнаете? Я - мальчик из Бруклина!!!

О происхождении названия города спорят до сих пор. Но мне кажется ближе к истине переделанное название бельгийского городка Брукелайн, которое здесь сперва превратилось в название поселения на холмах Бруклина – Хайтс Breuckelen. А вообще – то на месте нынешнего Бруклина возникали отдельные поселения – городки, основанные голландцами и англичанами. Имена их дошли до наших дней в названиях улиц Флэтлэндс, Бушвик, Флатбуш, Грейвсэнд....

Были они самостоятельными и управлялись выборным Советом, чаще всего во главе с пастором. 

Так случилось, что в городке Грейвсэнд пастор умер и сограждане доверили бразды правления его вдове. О чем не пожалели. Она навела в городке идеальный порядок: улицы подметались регулярно. Был основан приют для сирот и  детей малоимущих. Бедным  регулярно помогали. Оказывалось содействие развитию торговли и ремесел. Жители соседних поселений завидовали Грейвсэнду. О том, что женщины на руководящем посту часто намного эффективнее мужчины человечество поняло только во второй половине ХХ века на примере таких особ как Маргарет Тэчер. В городке Грейвсэнд до этого дошли значительно раньше еще в ХVII cтолетии.

Занимались первопоселенцы сельским хозяйством, выращивали овощи, фрукты, пасли скот на заливных лугах. Земли здесь были плодородные, не то что на каменистом и болотистом Манхэттене. 

С годами Бруклин стал грузовым портом, началось производство паровых машин и пароходов, вентиляторов, насосов. Что только не изготовляли умелые руки мастеров: от ювелирных изделий до рыболовных крючков, от лекарств до меховых шуб... (хотя, когда их тут носить, ума не приложу). Но тем не менее производство огурцов и помидор держалось довольно долго. Я был потрясен, когда узнал, что последняя ферма в Бруклине была продана аж в 1977 году!

Чем он интересен для туристов? Для наших, естественно, своей малой Одессой, знаменитым Брайтоном. "Здесь русский дух"...впрочем, пахнет здесь не только Русью, а запахами всех бывших республик Советского Союза.  

Насыщенность овощными и продуктовыми магазинами по моему мнению, здесь самая высокая в Нью-Йорке. А прибавьте сюда кафе и рестораны. Нигде наш брат не сможет так вкусно и обильно поесть как на Брайтоне, особенно если он в компании заказавшей так называемый "банкетный стол". Играют уличные музыканты, поют певцы... "Лекарства, русские лекарства" тихонечко предлагают вам ушлые коробейники. Да, шумновато, да грязновато, но зато свое родное и близкое.       Некоторые американские агентства уже включили Брайтон в перечень туристских объектов. И туристов (не наших, конечно) поражают книжные развалы, чуть ли не на каждом углу, и большие магазины наполненные литературой по всем отраслям знаний. Они приехали лицо "русской мафии" лицезреть, а тут вовсю торгуют книгами от Марининой до Бердяева.

Славится Брайтон и своей деревянной набережной – Бодворком - протянувшейся вдоль многокилометрового пляжа. На нем уютно устраиваются наши пенсионеры, лихо забивающие "козла" в домино, и бурно обсуждающие все городские и международные новости. Двери и окна многих кафе выходят в летние месяцы прямо на Бодворк  и гуляющих заманивают к себе дразнящий запах шашлыков.

Можно долгие годы прожить в этом благословенном краю, совершенно не прибегая к языку Шекспира. Говорят, когда одного пожилого брайтонца спросили, как же он обходится без английского языка, он невозмутимо ответил: - А я в Америку не хожу!

Но не всегда так было. Район этот на самом юге Бруклина протянувшийся чудесными пляжами вдоль Атлантического океана с начала ХХ столетия привлекал к себе горожан как место отдыха в жаркие летние месяцы. Назывался он Кони-Айленд, что переводится как Заячий остров. 

И тогда на побережье, как по волшебству, появились таверны, рестораны, пункты проката пляжных принадлежностей, а самое главное, был выстроен целый городок аттракционов с высоченным колесом обозрения. Кони-Айленд стал именем нарицательным, как синоним яркой, блескучей,        беззаботной жизни. Этакая голливудская сказка для клерков и золушек. Помните как у Маяковского: девушке, скромной служащей, сидящей в офисе за стеклом, кажется, что юноша, прекрасный принц- банкир, зовёт её в сказку, а, оказывается, что приглашает он её прогуляться на Кони Айленд. 

С этим местом связана одна из версий рождения знаменитых хот-догов. Якобы некий юноша Натан, то ли из Германии, то ли из Польши, приплыл в Америку круглым сиротой и развозил пиццу. Но смышленный мальчик обратил внимание на то как, люди, обжигая пальцы, перебрасывают с руки на руку горячую пищу. И его осенило. Он разрезал булочку вдоль, вложил вовнутрь вареную сосиску, помазал её дижонской горчицей, посыпал маринованной капустой, и так появился американский хот-дог. Он, конечно же, разбогател. Правда, по слухам, это повлекло за собой непредсказуемые последствия: как только он стал миллионером, оказалось, что Натанчик совсем не сирота. В Европе обнаружилась масса дядюшек и тетушек, которые оказывается всю жизнь мечтали приплыть в Америку и повидать своего племянника. За его счёт, естественно! Фирма, носящая его имя, торгует хот-догами и в наши дни.

После Великой Депрессии 1929 года место это опустело: не до развлечений было. А потом пожар уничтожил большую часть аттракционов. И к южному берегу, в недорогие дома и квартиры, потянулась беднота всех цветов кожи. Место это стало очень даже криминальным, а один из отцов города прозвал его "сточной канавой Нью-Йорка". 

Все изменилось, когда в Америку прибыли первые русские эмигранты "брежневского выпуска" 70-ых годов (был тогда краткий период потепления, получивший название "разрядки"). И потянулись наши москвичи, ленинградцы, одесситы, кишиневцы к берегу океана, к пляжам, где можно было задешево снять жилье. И вот тут-то  началась героическая страница русской эмиграции. Наши стали наводить  порядок. По советскому обычаю организовав народные дружины для противодействия местному хулиганью. Борьба была жесткой, но окончилась полной победой новеньких: они защищали себя, своих детей, свое будущее. И хотя и поэт сказал, что ”добро должно быть с кулаками”, на одних кулаках сносную жизнь не построишь. Эммигранты стали открывать для себя магазины, кафе, аптеки...

Потянулись сюда  наши врачи, стоматологи. Ну, а с нашествием последней волны эмиграции 80-90 годов, Брайтон попросту расцвел и стал таким, каким мы его сегодня видим.

Рядом с городком аттракционов, который медленно возрождается уже в наши дни построен великолепный аквариум, где летом в открытом бассейне дают представления дрессированные дельфины. А за толстыми стеклами аквариума какие только морские диковины не плавают. Мой внук в отроческом возрасте заставил меня раз пять посетить это дивное место. О чем, впрочем я и не жалею.

Но не Брайтоном единым славен Бруклин. Его Арт музей является одним из старых и больших музеев в США. Начало его восходит к 1823 году. Как принято в этой стране составлялся он из частных коллекций. Сперва это было только собрание редких книг и гравюр. Но впоследствии стали дарить картины и хрусталь, антикварную мебель и произведения древних ювелиров. 

Известные в Америке архитекторы Мак – Ким, Мид и Уайт соорудили на бульваре Истерн Паркуэй величественный дворец с пышным шестиколонным портиком и с гигантским куполом. Здание похоже на храм, только это храм искусств. Здесь можно познакомиться с одной из богатейшей в мире коллекцией египетских древностей. Многие метры стенных рельефов были аккуратно сняты со стен разрушающихся храмов и привезены в Бруклин. Широко представлено искусство Древней Греции и Рима. 

Бруклинский музей был первым в мире, который стал собирать, хранить и выставлять произведения африканского народного творчества. И как во многих американских музеях, здесь можно любоваться полотнами импрессионистов (Моне, Ренуара. Сезанна, Ван-Гога, Писсаро...). В здании Бруклинского оперного театра пел великий Энрико Каррузо.

В районе Проспект парка раскинулся парк под одноименным названием, спроектированный авторами Центрального парка Калвертом Вуо и Фредериком Олмсейдом. Парк включает в себя луга, рощи, пруды, озера, городок аттракционов. Именно здесь находится самая большая поляна Long Meadow площадью в 90 акров.

Детей привлекает старинная карусель, старательно и любовно реставрированное уже в наши дни. У авторов даже был наполеоновский план соединить два парка – Центральный и Бруклинский – большими бульварами в единое целое. Не получилось, и не по их вине. Многие считают, что Проспект парк по красоте, по ландшафтной архитектуре, по целесообразности использования рельефа местности даже превосходит Центральный парк в Манхэттене. Ну, не знаю, не знаю... Впрочем, можете сравнить сами. Было бы желание и время.

Квинс

Английский король Чарльз II (которого мы упорно именуем Карлом II,

хотя у британцев отродясь этого имени не бывало), был весьма внимателен к своим многочисленным родичам. Как только голландская колония Новые Нидерланды перешла под власть английской короны, так сразу же ее захлестнула волна переименований. Город Нью-Амстердам был переназван в честь брата короля герцога Йоркского – Нью-Йорком, а другие, маленькие поселения получили в дар фамилии его родственников, герцогов Нассау и Суффолк. При этом он, конечно, не забыл и себя, любимого: центральное графство, объединяющее Нью-Йорк с другими мелкими городками, получило название Королевского – Кингс Каунти. Ну, а нескольким деревушкам, оказавшихся за околицей королевского графства, так и быть уж, присвоили звание Квинс, в честь жены короля Екатерины Браганцской.

 Была она родом из Португалии и как водилось в то время согласия ее на брак никто и не спрашивал: мотивы были сугубо политические. Сперва прочили ее за французского короля Людовика XIV, но когда Франция заключила союз со злейшим врагом Португалии Испанией, сватовство, естественно, расстроилось.

Честно говоря, жизни Екатерины при английском дворе не позавидуешь. И хотя она принесла Англии неслыханное по богатству приданое – 500 тысяч фунтов стерлингов, ее откровенно недолюбливали. Ну, во-первых, Екатерина была католичкой, и веры своей не меняла в протестанской Англии. "Я не предъявляю никаких требований к королю, супругу своему, - заявила она перед свадьбой, - если мне позволят исповедывать свою религию, не затрудняя меня особенно чужой". Раздражала она придворных своими скромными, серого цвета, нарядами, к которым привыкла на Родине, в Англии в то время у аристократии были в моде цвета яркие, броские, блескучие. Подсмеивались почти в открытую над ее кривыми ногами, хотя сам муж, Чарльз II, объективно оценил ее в своем дневнике: - "В лице Екатерины нет ничего красивого, но никто не нашел бы в ней ничего отталкивающего".

А самое главное, король английский был весьма любвеобилен и  многочисленные его фаворитки всячески третировали бедную скромнягу-королеву. Задумывали даже извести её. Тем более, что наследника престола она никак родить не могла, а любовницы короля наплодили аж 14 незаконнорожденных детей. Но Чарльз все-таки в обиду ее не давал. На публике он проявлял должное уважение королеве, демонстрируя образ преданного мужа. И когда муж, ее опора и защита, умер, она тут же отъехала в Португалию, где и умерла в одночасье в 1705 году, окруженная любовью и заботой всей семьи. 

Вообще-то Англия должна быть ей по гроб жизни благодарна, ибо именно португальская принцесса привезла в туманный Альбион обычай пить послеполуденный чай, тот самый священный ритуал " five o' clock", который получил в мире название "английского". Я бы не задерживал внимания своих читателей на её особе, если бы имя Екатерины Браганцской не аукнулось громким эхом в наши дни.

Общество "Друзей королевы Екатерины" (господи, каких только сообществ не существует в Америке!), вознамерило возвести на берегу Ист-Ривер, прямо напротив Манхэттена, бронзовую статую английской королевы. Ну, во-первых, дабы отдать должное исторической особе, в честь которой назван район, а, во-вторых, думаю, для привлечения туристов в Квинс, который, увы, не может похвастать особенно притягательными историческими и современными памятниками. Как водится, казну не напрягли, а открыли сбор доброхотных деяний, даже подключили к этому жителей метрополии, то есть в самой Португалии. Казалось бы, благое дело, почему бы в Нью-Йорке кроме Первой леди, статуи Свободы, не появиться ещё одной бронзовой даме: чай не раздерутся. Но не тут-то было. Поднялась волна протестов против установки скульптуры. Бедную Екатерину обозвали символом империализма, обвинили, что де богатство её были нажиты рабским трудом, и вообще, это оскорбление для коренных жителей Америки-индейцев. Правда, исторические факты свидетельствуют, что Англия занялась работорговлей после смерти венценосных супругов, а прибыль им приносила торговля восточными пряностями….Да и вообще судить прошлое по современным меркам - грубо нарушать принцип историзма, но кого волнует истина, когда кипят сиюминутные политические  страсти?!

Так и повисла эта недурная идея, которая могла бы завлечь туристов в Квинс, в воздухе. Правда, любителей американской истории может привлечь самый старый дом в Квинсе, носящий имя его владельца Боуна. Построен он, как фермерская усадьба, в далекие голландские времена XVII столетия, при знаменитом губернаторе Питере Стайвeсанте и сохранился чудом до наших дней во Флашинге (район Квинса) на улице под названием Боун-стрит. 

Драматична и показательна для нравов того времени история его хозяина Джон Боуна. Был он англичанином и принадлежал к секте квакеров, довольно суровому направлению протестантизма. Сюда, в Америку приплыл он, как и другие его единоверцы, в поисках религиозной свободы и лучшей доли. Осел, упорно трудился… В его просторный дом собирались квакеры на молитвы и послушать очередного проповедника. Но губернатор отличался ярой нетерпимостью к инаковерующим и запретил настрого проводить молитвенные собрания. Джон со товарищи ослушался его. И тогда разгневанный Питер Стайвeсант арестовал ослушника и добился от суда его высылки. Но англичанин  оказался (как это и свойственно квакерам  по сей день) человеком упорным и упрямым. Сразу же по прибытии в Голландию, толком не отдохнув после утомительного двухмесячного плавания на деревянном судёнышке, он явился в правление Вест-индской компании и обжаловал решение губернатора. И, о чудо, руководители компании, озабоченные прежде всего колонизацией новых земель, когда каждый человек на счету, одёрнули неистового Питера Стайвeсанта. Короче, вернулся Джон Боун в Нью-Амстердам победителем, на белом коне, и квакеры уже беспрепятственно встречались для молитв в его доме. Так что дом этот сохранился до наших дней как символ религиозного диссидентства. Правда, в последующие годы он перестраивался, расширялся и достраивался. Но основа сохранилась. В 1995 году общественная организация "Историческое общество Дома Боуна" уговорило наследников продать ему эту реликвию, дабы "сохранить её для страны, как национальную святыню, напоминающую о борьбе за религиозную свободу". В 1962 году дом был объявлен достопримечательностью Нью-Йорка, а в 1977 году внесён в Национальный Регистр памятников старины.

Бронкс

Это единственный район Нью-Йорка который привольно раскинулся на материке. Земли эти принадлежали трём основным группам индейских племён, которые использовали их как охотничьи угодья. На островке Хантерс высится скала носящая собственное имя Мишоу. Ученые считают, что она является религиозным памятников живших эдесь индейцев. Так что земли эти первопоселенцам приходилось выкупать, чтои делала первоначально Голландская Вест-индская компания по ценам далеко не соответствовавшим реальной стоимости. Но откуда бедным индейцам знать конъюктуру рынка недвижимости? Правда, не всё было так гладко. Так однажды было сожжено целое поселение и колонисты в страхе бежали. В другой раз вырезали всю семью Хатчинсон, бежавших в Америку в поисках религиозной свободы…Да и колонисты не отличались кротким нравом. 

Первым поселился в этих местах датчанин Йонас Бронк в 1691 году, став владельцем плантации в 500 акров. А затем, рядом с его усадьбой, стали вырастать фермы и других колонистов. Говорят, в глазах своих соседей мистер Бронк обладал совершенно удивительными достоинствами: он умел читать и писать! Потрясённые таким интеллектуальным превосходством, люди пронесли это имя через года и века: район получил несколько видоизмененное его имя – Бронкс. Ну, а если серьёзно, то главным достижением Йонаса Бронка можно считать подписание мирного договора с индейцами после серии кровавых столкновений. Имя Бронка носит и река – Бронкс ривер. 

Земли здесь были плодородные и выращивали, в основном, пшеницу. Под поля, увы, вырубались девственные леса. Появлялись посёлки, маленькие городки, иногда совсем миниатюрные на 10 семей. Посёлок так и назывался "Десять ферм".

Война за независимость буквально опустошила эти края. Здесь сходились в схватках профессиональная армия англичан и полупартизанские отряды колонистов, так называемая милиция. Отбившиеся от своих частей солдаты –дезертиры объединялись в банды и грабили ии убивали местных жителей. Говорят, что именно здесь родилось прозвище "ковбой". Так прозывали дезертиров-англичан, которые похищали коров и продавали их интендантам. Американцев- грабителей называли "скипперами", что переводится как погонщики вьючных животных. 

В ХIX веке жители Нью-Йорка устремились в нынешний Бронкс как в дачную местность: везде, в живописных местах, вырастали виллы…

Когда решался вопрос: входить или не входить в Большой Нью-Йорк, все городки проголосовали "за". Только в графстве Вестчестер не хватило для этого одного (!) голоса. И осталось оно за пределами города.

В Бронксе расположены самые большие жилые комплексы для семей с низкими и средними доходами. Одно из них Кооп-Сити- целый город с населением в 55 тысяч человек, живущих в 35 многоэтажных бвшнях и 236 таунхаузах, рассчитанных на одну семью. Там, кстати, купили себе довольно дёшево квартиры многие наши эмигранты из бывшего Советского Союза. 

Южный Бронкс на рубеже ХIX и ХХ столетия был обжитым еврейским районом. Но время от времени происходит в городе нашем великое "переселение народов". И вот однажды, в 30-тых годах 20 века практически всё население Южного Бронкса со своим скарбом перебралось через Вильямсбургский мост на территорию Бруклина. Демографы и социологи до сих пор спорят о причинах этого явления. А их места в Бронксе заняли выходцы из испаноязычных стран, которых здесь называют "латинос". Теперь это очень криминальный и опасный для жизни район. А о прошлом печально напоминают ветшающие стены пости ста синагог и ешив. 

Любой город, любая местность, гордится, в первую очередь, своими достопримечательностями и земляками, известность которых далеко  перешагнула границы городка. 

Бронксу есть чем выделиться. На его территории расположен самый большой в стране зоопарк, здесь животные не томятся в тесных клетках, а вольно разгуливают по лугам и полям: решеткой отделены от них люди. 

Бронкский Ботанический сад-единственное место, где сохранился участок леса, когда-то покрывавший всю территорию Нью-Йорка. Правда, всего–то полтора гектара его, но все-таки…

Прекрасен старинный Ван-Кортленд парк. А вообще-то на территории района 118 парков.

Можно зайти в мемориальный музей писателя Эдгара По. Посетить Башню Памяти павших в Первой мировой войне, мемориал посвященный мореплавателю Генри Хадсону. 

Любителей спорта привлечет огромный бейсбольный стадион, родной дом известной команды "Янкис", которая одержала самое большое количество побед в мире в этой игре. (Правда, среди наших, знатоков и любителей этого сугубо американского вида спорта, считанные единицы. Вот если бы речь шла о футболе…)

В 1918 году местная газетка вышла с заголовком на первой странице: "Житель Бронкса устроил революцию в России!" Увы, и это оказалось истинной правдой. В 1916 году в Бронксе, правда, весьма короткое время, жил вождь Великой Октябрьской Революции Лев Давыдович Троцкий. Но не этим именем гордятся, в первую очередь, жители Бронкса. Одним из основных авторов Конституции США был их земляк Гувернер Моррис, предки которого поселились здесь в 1670 году. Кстати, ферму они купили у Йонаса Бронка.

История Бронкса связана именаим людей, в разное время живших или оставивших свой след на этой земле. Это президенты Джордж Вашингтон и Джон Адамс; генерал маркиз де Лафайет, писатели Марк Твен, Шолом-Алейхем, Эдгар По, издатель и журналист Джозеф Пулитцер, именем которого названа самая престижная для пишущей братии премия в Америке…

С 1912 года у Бронкса свой флаг: на нём три параллельные полосы-оранжевая, белая и синяя, старинные цвета Голландии. В центре флага –герб Йонаса Бронка – восходящее солнце, над которым распростёр крылья орёл. Внизу, на ленте слова на древнем латинском языке: - Не уступай злу!

  Прекрасный девиз, не так ли?!

Стайтен-Айленд

У Стайтен-Айленда, самого маленького района города (всего 660 тысяч жителей), есть насмешливое прозвище "Домашние тапочки Нью-Йорка". И действительно, это, в основном, спальный район. Маленькие, уютные посёлки, множество бухточек с чудесными пляжами, густые леса с солнечными лужайками. Здесь живут, а работают, за небольшим исключением, в остальных районах города. И вообще стайтен-айлендцы стоят особняком: если наш Нью-Йорк прозывают оплотом Демократической партии, то здесь упорно голосуют только за республиканских кандидатов. Объяснение этому простое – в Стайтен Айленде обитает, в основном, средний класс. А класс этот, владеющий недвижимостью и пристойно зарабатывающий, традиционно считает, что он лучше может распорядиться своими доходами, нежели федеральное правительство, которое так и норовит урвать у людей побольше налогов для всяческих своих программ.. Здесь хорошие (в отличие от других районов Нью-Йорка) городские школы с малым количеством учеников в классах, с однородным составом родителей… школы, как известно, субсидируются, в основном, из местного бюджета. И многие наши эмигранты, едва-едва нарастив тонкий слой финансового жирка, спешат перебраться сюда в заботе о будущем своих детей и внуков.

Отличаются стайтен-айлендцы и своим упорством и настойчивостью. Когда было решено проводить по острову скоростную дорогу – хайвей – они перегородили своими машинами начало будущей стройки, настаивая на том, чтобы строители высадили заново каждый куст и дерево, , которые будут выкорчёваны на трассе. Строителям это, конечно же, не хотелось: лишние затраты, да и потеря времени. Но ничего им не помогло – пришлось смириться и остров сейчас весьма зелен. Но не только благодаря строителям дороги, сами жители всемерно его засаживают всё новыми и новыми деревьями и цветами. В Стайтен-Айленде прекрасный лесопарк с мировой известностью: здесь проходят ежегодную стажировку 500 лесоводов со всех концов мира. И ка кпринято в этой стране, работники лесопарка озабочены не только сохранением древесной растительности, но и удобствами для отдыха людей.

Я надолго запомнил чудную поляну в этом лесопарке, где с одной стороны в берег били волны Атлантического океана, а с другой плескалась вода в пресноводном озере. А на самой поляне всё приспособлено для отдыха на природе: место, где можно жарить шашлыки (чем мы, естественно, занимались), урны для мусора и т.д.

Жители острова вели многолетнюю войну, добиваясь, чтобы от них убрали городскую мусорную свалку. Вообще-то на традиционную свалку она была мало похожа: огромный мусоросжигательный комбинат, оснащённыйпо последнему слову науки и техники. Мусор сюда, многие тысячи тонн, свозили со всего Нью-Йорка на баржах. Плоды переработки заняли многие тысячи акров, по обоим краям дороги высятся рукотворные холмы, покрытые травой: они всё время рекультивируются, и всё же даже небольшие доли вредных веществ, вырывающиеся на на волю, угнетающе действуют на всё живое. И добились таки своего: комбинат закрыли и у городских властей прибавилось хлопот с мусором и расходов на его утилизацию. 

Открыли ненадолго это место по весьма печальному поводу: сюда свозили для детальной разборки останки Всемирного торгового Центра, башен-близнецов, разрушенных арабскими террористами чёрным днём 11 сентября 2001 года.

Через Стайтен-Айленд туристы обычно проскакивают: все дороги на юг и на запад ведут через него. И я иногда получаю удовольствие, сродни садистскому, перечисляя наскоро мимо чего мы пролетаем, какие богатства таятся в этом самом нетуристском районе нашего Нью-Йорка. 

В одно место свезли дома и строения первопоселенцев, которые образовали музей под открытом небом Ричмонд Таун. Здесь можно увидеть старинную лесопилку на берегу речушки Ричмонд-крик. В маленькой избушке, обшитой посеревшими от времени досками, работает седой старый мастер. Выделывает он прямо на ваших глазах ушаты и небольшие бочонки, утварь тех далеких лет. Свет через крохотные слюдяные переплёты (стекло было дорого в те времена) скупо освещает полки с готовой продукцией и верстак. Полное ощущение, что ты на машине времени перенёсся из 21 века в век 18.

Ещё одно старинное чудо называется "Сад учёных". Практически, это усадьба китайского вельможи – мандарина, - которую ему строили за счёт казны на берегу живописного озера Тейшу, когда он выходил на пенсию. Это ещё более глубокая старина, чем дома Ричмонд-тауна, - аж XV век. Домик крохотный, из дерева и камня, озерцо, беседка в виде пагоды. Сосна высажена так, что лучи солнца вырвавшиеся в сад через окошко в стене, пронизывают её хвою и затем уже дробно сверкают в зеркале пруда. Всё со смыслом, всё со значением. Дождь с черепиц льётся не широкими потоками, а рассыпается мелким бисером. Капли дробно стучат по камням как бы выпевая неведомую мелодию. С разрешения китайского правительства с берегов заповедного озера Тейшу сюда было перевезено 350 тонн красного гранита и цветной гальки. Сад этот как живое существо звучит и дышит. 

Ещё один дар Востока – Музей Тибетского искусства. Основан он удивительной женщиной Жаклин Клебер, которая взяла себе мужское имя Жак Марше ибо так легче было вести дела в её бизнесе. Основала она музей в 1945 году.   

Было выстроено здание в стиле традиционных буддийских монастырей для основной экспозиции. Сейчас в неё входит почти тысячи бронзовых статуэток с изображениями божеств и монахов – лам, скульптуры и картины 17-19 веков из Непала, Монголиии Тибета. Много потрясающих ювелирных изделий и старинных фотографий. В уютном дворике несколько скульптур Будды. А ярусом ниже крохотный пруд, заросший лотосами. В пруду плавают золотые рыбки и живёт огромная старая черепаха укрытая позеленевшим панцырем. И тишина, тишина…

Есть в Стайтен-Айленде и зоопарк с самым большим в стране серпер-

тарием – собранием змей (ну, это уж на любителя!). 

В прекрасных зданиях с колоннами в неоклассическом стиле привольно раскинулся Институт Науки и Культуры, владеющий интересным музеем и проводящий часто самые разнообразные выставки, на которые съезжаются со всего города (скажем, выставка полудрагоценных камней-самоцветов). 

Любимое место отдыха cтайтен-айлендцев – Фабер парк, разместившийся на берегу пролива. В старом здании, в центре парка, жил когда-то человек построивший первую карандашную фабрику в Америке. И с лёгкой руки Эберхарда Фабера его карандаши разлетелись по всему свету, получив название фаберовских.

Можно прогуляться по старинному форту Водсуорт, прямо у опор Веррезано бридж. Когда-то он защищал от врагов доступ в нью-йоркскую бухту, а сейчас превращен в парковую зону. С его крепостных стен открывается изумительный вид на нью-йоркскую гавань, статую Свободы, небоскрёбы Манхэттена, Бруклин и сам мост. Сколько прекрасных фотографий и видеокадров сделано с этого места!

Вот я наскоро и перечислил важнейшее из того, что находится в этом самом,  как я уже говорил, нетуристском уголке Нью-Йорка. Богата Америка! И не только материальным достатком, но и духовными сокровищами. Как говорили в старину: "Ищите и обрящете!". Было бы только желание!

====================""=======================

Ну вот и окончен мой, поневоле беглый, рассказ о моём любимом Нью-Йорке. И если мне удалось хоть немножко ввести вас в историю и день сегодняшний столицы мира буду считать, что не зря потратил время. До новых встреч, мой читатель!                                       

     

Музеи

Нью-Йорк справедливо гордится своими музеями. Но даже среди этого обилия и многообразия мощным утёсом возвышается одна из крупнейших сокровищниц планеты - Метрополитен музей. 

Кроме шедевров мировой живописи здесь демонстрируются коллекции оружия и музыкальных инструментов, предметы быта самых разных эпох, античные скульптуры и мумии египетских фараонов….

Завещанная городу коллекция миллионера Фрика состоит из выдающихся произведений западно-европейской живописи.

В музее Гугенхейма собраны лучшие работы авангарда ХХ столетия, в том числе и русского….

Обычно открыты они во все дни недели, кроме понедельника.

Вообщем, дай бог успеть туристу побывать хоть в нескольких музеях столицы мира.

1. Metropolitan Museum Art – Fifth Ave corner 82^nd Street.

Tel: (212) 879-5500.

2. Frick Collection – 1 East 70 Street (Corner 5Ave).

Tel: (212) 288-0700.

3. Guggenheim Museum – 1071 5Ave, Филиал в Сохо по адресу: 575 Broadway.

Tel: (212) 423-3500.   

4. Jewish Museum – 1109 5 Ave (corner 92 Street).

Tel: (212) 423-3200.

5. American Folk Art Museum – 45 West 53^rd Street,

Tel: (212) 595-9533.

6. American Museum of Natural Hiistory – Central Park West Corner 79^th Street. 

Tel: (212) 769 – 5100.

7. Intrepid Sea Air Space Museum – (Авианосец времён 2-ой 

мировой войны – вся палуба установлена боевыми самолётами. Рядом – эсминец и подводная лодка) – West 46 Street Corner 12 Ave. Tel: (212) 245 – 0072.

8. Madame Tusseuds (Музей восковых фигур, аналог знаменитого Лондонского) – 234 West 42nd Street.

Tel: (212) 512 – 9600.

9. Whitney Museum of American Art (Музей американского искусства) – 945 Madison Ave.

Tel: (212) 570-3676. 

10. Cooper-Hewitt  Museum (Музей прикладного искусства) - East 90 Street  Corner 5 Ave.

Tel: (212) 860-6868.

11. Museum of the City of New York (Музей истории города) - 5 Ave Corner 103^rd  Street. 

Tel: (212) 534-1672.

12. Brooklyn Museum of Art  (Художественный музей в Бруклине, кроме прекрасной коллекции западно-европейского искусства, огромное собрание творчества народов Африки) - 200 Eastern Parkway. Tel: (718) 638-5000.

Театры, концертные залы.

Если считать центром 45 стрит на пересечении с Бродвеем, то по обе стороны от неё на протяжении нескольких кварталов расположены основные бродвейские театры. Даже не столько театры, сколько театральные помещения, которые арендуют постановщики знаменитых бродвейских шоу и мюзиклов. 

Посещение этих спектаклей входит в "джентльменский набор" туристов, посещающих Нью-Йорк. Наиболее успешные из них идут годами. Но, конечно, есть и репертуарные театры, и высокое искусство в Метрополитен опера, Эвери Фишер Холле, Карнеги Холле… Короче говоря, в Нью-Йорке всё есть!

1. Линкольн центр: Metropolitan opera; Avery Fisher Hall; City Opera; Vivian Beamont Theater; Alice Tully Hall; Film Society – Lincoln plaza 70.

Все эти театры, концертные залы и киноцентр расположены на пересечении Бродвея (Broadway) и Коламбус Ave (Columbus).   

2. Карнеги-Холл  (Karnegie Hall) – 154 West 57 Street.

3. Городской театр музыки и драмы (City Center of Music and Drama) – 135 West 55 Street.

4. Зимний сад  (Winter Garden) – 1634 Broadway.   

5. "Палас театр" ( Palace Theatre) – 1564 Broadway.

6. "Маджестик театр” (Majestic Theatre) – 247 West 44 Street.

7. Новый "Амстердам" театр (New Amsterdam Theatre) – 214 Weast 42^nd Street.

8. Фордовский центр представлений (Ford Center the Performing) – 214 West 43th Street.             

9. Плимут театр  (Plymouth Teathre) – 236 West 45^th Street.

10. Театр Нейла Саймона (Neil Simon Theatre) – 250 West 52nd Street.  

11. Театр Джеймса ( St. James theatre) 246 West 44^th Street.

12. Millenium Theatre – 1029 Brighton Beach Ave.

Зал на Брайтоне, где обычно выступают гастролёры из бывшего Советского Союза…. Привозят и драматические спектакли с любимыми актёрами. Билеты можно заказать по телефону: (718) 615-1617.

Рестораны, кафе, бары….

Кто-то подсчитал, что если ежедневно по три раза в день ходить в Нью-Йорке в рестораны, то для того чтобы их все посетить потребуется 10 лет жизни (!). Но думаю, и этот рекорд не состоится, ведь за 10 лет в нашем городе откроется уймы новых точек общепита. Так что книга рекордов Гиннеса может отдыхать.

Перечислены здесь только некоторые (кое-где сам побывал, остальные со слов компетентных едоков). Начнем, естественно, с Манхэттена.

Манхэттен

" Русский самовар" – старейший "наш" ресторан. Русская еда на все вкусы и деньги. Днём можно недорого похлебать ностальгически борща, съесть пельмешек и запить традиционным компотом. В "Русском самоваре" обычно собирается весьма интеллигентная публика: писатели, журналисты, актёры…Одно время посетителей проворно обслуживала официантка Елена Коренева – известная кинозвезда. Центр притяжения – элегантный, приветливый хозяин – Роман Каплан. И это всё в центре Манхэттена – 256 West 52^nd Street. Tel: (212) 757-0168      

Crab House – рыбный ресторанчик на пирсе  Хадсон Ривер. Для любителей морской живности – раздолье. Устрицы, омары из штата Мэн фаршированные двумя видами крабов, сложное блюдо из лососины, креветок и хвоста омара. И, что немаловажно, вполне приемлемые для таких деликатесов, цены. 

Pier 61, Chelsea Pier, 23^rd Street/Hudson. Tel: (212)366-4111.

Ballato – классическая итальянская кухня. Спагетти всех видов. А для гурманов ceasar salad, язык в белом соусе с моллюсками и морское ассорти (seafood abbondanza) с кальмарами, креветками и мидиями. 

55 East Houston Street (между Mott и Mulberry Street). Тел: (212) 279-8881.

Jeles – изысканный французский ресторан. Очень уютный интерьер. В одном из справочников он был назван "лучшим рестораном для второго свидания" Во как!

65 Street Mark's Place (между First Street и Second Ave). Tel: (212) 477-5560.

Polo – дорогой (увы!) испанский ресторан. Но меню….(!). 

23 East 22 Street (между Park Ave и Broadway). Tel: (212) 228-2200.

Rolf's – немецкая кухня. Традиционно тяжеловесная. Шницель по-венски, жареная грудинка, сосиски с капустой…..На дессерт – штрудель.

281 Third Ave (около 22 Street). Tel: (212) 473-8718.

Gam Mee Ok – корейский ресторан. Славится супом – суллонг транч – вареное мясо с луком в бульоне. Ну, конечно, соленья: морковь, капуста, кимчи…

43 West Street 32^nd Street (между Broadway и 5 Ave). Tel: (212) 695-4113. Цены умеренные.

69 Mott Street Restaurant (так и называется, по адресу). Китайский ресторан. Очень дешевый. Кантонская кухня. Свинина в бамбуковых листьях, запеченная рыба с овощами, креветки в яичном соусе… Для любителей острых ощущений – кишки с моллюсками, репа в свиной шкурке..Tel: (212) 233-5877.

Chin Chin – китайский ресторан. Подороже. Жареный морской окунь в сладко-солёном соусе из чёрных бобов. Изысканное блюдо – "цыплёнок в трёх стаканах" – тушёное мясо плавающее в рисовом вине, воде и соевом соусе. 

216 East 49^th Street (между 2^nd и 3^rd Ave). Tel: (212) 888-4555.

Nobu  - японский ресторан. По справочнику – лучшие суши в Нью-Йорке. Поразительное разнообразие. 

105 Hudson Street (corner Franklin). Tel: (212) 219-0500.

Novita – итальянская кухня. Славится морской салат из жареных устриц, гребешков, черных трюфелей. Основное блюдо – целая рыба фаршированная креветками. 

102 East 22 Street (между Lexington и Park Ave). Tel: (212) 677-2222.

Boca Chica - один из лучших в городе ресторанов южноамериканской кухни. Традиционные "буррито" – пресные лепешки с кусочками постной поросятины. К ним подают авокадо, фасоль и креветки в остром красном вине. Недорого. 

13 First Ave (около 7 Street). Tel: (212) 477-9506.

9 Jones Street -  (между Blecker и 4^th Street) тоже название по адресу. Американская кухня. Традиции старой провинции – мясные пироги, жареные цыплята с картофельным пюре, вареные овощи… А вообще-то здесь смесь всего: американская всеядность. Недорого. 

Tel: (212) 989-1220.

Periyall – греческий ресторан. Дорогой. Морские закуски: щупальца осьминога, маринованные в красном вине и зажаренные на углях; баранина на гриле с розмарином; салаты из оливок, греческого сыра и пахучих трав. 

35 West 20^th Street (между 5 и 6-oй Street). Tel: (212) 463-7890.

Бруклин

Русские рестораны на Брайтоне! Краса и гордость "маленькой Одессы". Обильные, недорогие, с громкими звучными оркестрами, место всевозможных празднеств. Говорить об их меню не будем; пища, знакомая с детства, мамина и бабушкина. Правда, с обязательными в финале шашлыками и чалахачами.  Да, еще по моде, во многих потчуют то французскими явствами с нежными соусами, то экзотичными суши и сашуми. Но не за ними ходят в русские рестораны.

"Националь" – "флагман" брайтоновского общепита. Большой, двухэтажный, с роскошной программой кабаре. Хозяева владеют и самым известным русским гастрономом "Интернэшнл", так что все мыслимые немыслимые продукты под рукой. Заезжие звёзды русского шоу-бизнеса не минуют его сцены. Здесь же и столуются.

247 Brighton Beach Ave; Tel. (718) 646-1225 

Гамбринус -  сразу вспоминается, естесственно, рассказ А. Куприна о знаменитом одесском кабачке. Славится рыбными блюдами и 15 (!) сортами пива. Отдельный пивной бар. 

Одно личное воспоминание. Привёз как-то семью туристов, "новых русских", по их просьбе, в самый дорогой ресторан Нью-Йорка "Зеленая таверна". Понту было много, три официанта порхали вокруг нас, цены ошеломительные….Правда порции скудные. После обеда глава семейства с тоской спросил меня: - Ну, а где – нибудь поесть можно по человечески?! И мы махнули на Брайтон, в Гамбринус, где и оторвались по полной программе.

3100 Ocean Parkway. Tel: (718) 265-1009.

Ривьера гриль - суши – прелестный ресторан с японским уклоном. Практически на берегу океана.

3100 Ocean Parkway. Tel: (718) 333-0003.

Кафе "Арбат" – одно из старейших заведений. Маленький, уютный, вытянутый в длину зал. На стенах фотографии почётных гостей, отдавших честь кухне "Арбат". Уважаемые всеми Алла Пугачёва, Иосиф Кобзон, Ирина Аллегрова… Валерий Леонтьев, Александр Ширвиндт, по словам хозяина, справляли здесь свои дни рождения. Оркестром руководит Миша Мармар, когда-то работавший с Софией Ротару в "Червоной Руте". Когда она бывает в Нью-Йорке, неизменно навещает своего коллегу.

306 Brighton Beach Ave. Tel: (718) 332-5050.

"Приморский" – один из старейших на Брайтоне. Традиционная грузинская кухня отличного качества. Семейный бизнес. Основателя – Бубу Хотивели, - по моему знают все, кто хоть раз переступал порог его ресторана. Дело продолжают его сыновья – Яша и Майкл. Славится своими фруктовыми букетами. На удивление для ресторана такого класса низкие цены.

282 Brighton Beach Ave. Tel: (718) 891-3111.           

"Зимний сад" (Winter Garden) – ресторан с несколькими залами. Один выходит прямо на набережную, знаменитый брайтоновский бордвок. Традиционная русская и французская кухня. Рядом, на бордвоке, их же кафе "Московское", в котором менеджером работает очень гостеприимный человек по имени Виктор. Для группы туристов всегда составит недорогое, но обильное меню, и обязательно примет участие в трапезе, покоряя слушателей душевными, сердечными тостами.

3152 Brighton 6 Street. Tel: (718) 934-6666, (718) 934-3200.

"Татьяна" - ресторан и кафе. Самое большое меню, которое я когда-либо видел в ресторане, около 300 (!) наименований горячих блюд. Одних салатов – 55 видов. Славится особо изысканным вкусом многих явств. По спецзаказу вам могут изготовить "Боярский пирог" из 7 составляющих ингредиентов (ел, подтверждаю, вкус изумительный). Открыт ночной клуб. И рестораны, и кафе, в летнее время имеют выход на  набережную, бодворк. Душа дела – влюбленная в свой ресторан молодая хозяйка – Татьяна Варзарь.

 3152 Brighton Beach Ave. Tel: (718) 891-5151.